Эразмус повернулся к врачу и скрестил на груди руки.

– Почему бы тебе не зайти в палату и не поговорить с ней? – предложил врач. – Но я должен попросить тебя, Поппи, спрятать дома всё сахаросодержащее. Никаких сладостей, никаких пудингов, никакого шоколада и никакого хереса.

Медсестра с фиолетовой прядью сидела за стойкой регистрации и согласилась присмотреть за Черчиллем пару минут.

Бабушка сильно потела. Поппи помассировала её узловатое запястье, Эразмус подровнял стоящую рядом с койкой капельницу.

– Инсулин, – сказал он, и бабушка улыбнулась.

– Всезнайка, – сказала она, и Эразмус улыбнулся в ответ. – Простите, что напугала вас, – вздохнула бабушка и опустила морщинистые веки. – В таких ситуациях нет ничего весёлого, верно?

– Ничего страшного, – отозвался Эразмус. – Я всегда хотел набрать номер экстренной помощи.

Бабушка опять улыбнулась, но Поппи видела, что она устала.

Перед уходом Поппи принесла ей стакан воды, и бабушка сказала, что Далия будет ждать их снаружи, чтобы развезти по домам. Сердце Поппи громко застонало.

К её облегчению, Далия вела себя тихо. На ней были тёмно-красный халат и тапочки, а волосы закручены на пластмассовые бигуди. На сиденье рядом с ней лежала дорожная сумка, которую она не потрудилась застегнуть. Когда Далия свернула, выезжая с больничной парковки, из сумки посыпались выпрямитель для волос, штаны фиолетового цвета, контактные линзы и косметические тюбики.

К тому моменту, как уличное освещение поблекло и они выехали на дорогу, ведущую к Пене, Поппи успела заснуть. Последнее, что она запомнила, была рука мальчика, обнявшая её, и как она опустила голову на его мягкое плечо.

Далия, должно быть, довезла Эразмуса первым, потому что, когда Поппи проснулась, разбуженная её мягким стуком по боковому стеклу, в салоне его уже не было.

– О, – сказала Далия, войдя в дом и обозревая разлитый по полу столовой херес, раскатившиеся по всей кухне груши и осколки стекла на ковре. – Ну что ж, – выдохнула она и решительно закатала рукава. – Ты иди спать, подруга, я тут со всем разберусь.

Поппи не стала спорить. Стоило её голове упасть на подушку, как она провалилась в глубокий сон без сновидений.

– Я ничего не вижу, – сказала Митси, беспокойно вертясь в своём костюме.

Ребята направлялись к дому Реджины Покс. С деревьев вокруг свисали пластмассовые скелеты, изгородь и сад покрывала искусственная паутина. Внутри резных тыкв ритмично гасли и зажигались электрические свечи, бросая на траву тени. Дорожка под ногами постепенно темнела под первыми каплями дождя.

Бабушка сшила два костюма: один для Эразмуса и один для Поппи, каким-то чудом умудрившись втиснуть их в своё плотное из-за вест-эндовского мюзикла расписание. Митси поджидала их перед воротами семьи Покс с наброшенной на голову белой простыней.

– Реджина тебя пригласила? – изумился Эразмус.

– Нет! В школе я дружу с Вэнди, – с гордостью ответила Митси. – Ох, так будет совсем неинтересно, если я ничего не буду видеть, – пробормотала она и, зажав под мышкой книгу сказок, поправила простыню.

По неизвестной Поппи причине бабушка сшила для Эразмуса костюм червя. Червя с очень длинным хвостом и огромными глазами, за спиной которого сейчас висел кожаный ранец, а на шее болталась видеокамера. Поппи выглядела не лучше: на ней был костюм огромной мохнатой крысы с пластиковыми когтями. К сожалению, бабушку увезли в больницу прежде, чем она успела закончить последнюю деталь, из-за чего у крысы было три уса на одной щеке и ни одного на другой.

– Мы пришли не развлекаться, – отрезал Эразмус. – Мы здесь, чтобы продолжить расследование, к которому ты не имеешь никакого отношения. Мы узнаем, что случилось с Вэнди Покс. Полиции не удалось выяснить, почему она стала такой, но у нас получится.

– Вы собираетесь задавать Вэнди вопросы? – спросила Митси, коснувшись одного из усов Поппи.

Та кивнула.

– Но она не может говорить! – взвизгнула Митси. – Угх! Моё привиденческое одеяние намокло!

Эразмус проигнорировал её и постучал по входной двери.

– Зайдите сзади! – закричал кто-то изнутри. – Они в пристройке!

Эразмус повёл девчонок вокруг дома, мимо мусорных баков. Поппи тащила за собой Митси и по пути заглядывала в окна.

Она увидела гостиную с крошечным телевизором, по которому транслировали футбол. На пыльном с виду диване сидел, развалившись, мужчина и почесывал локоть. Поппи тотчас узнала его – это был тот самый мужчина, приходивший в гости к викарию. Он ел жареного цыплёнка с небольшого подноса, вроде тех, какими пользовались Поппи с бабушкой.

Задний двор представлял собой голую лужайку, огороженную шатким деревянным забором. Поперёк неё висела одинокая бельевая верёвка. Из пристройки, вырастающей из угла дома, доносилась музыка.

Поппи готова была поспорить, что Реджина Ужасная получила большое удовольствие, украшая окна и двери пластмассовыми отрубленными головами. С бельевой верёвки свисали красные бумажные цепи, напоминающие кишки.

Эразмус постучал, и почти немедленно шторы раздвинулись, и входная дверь скользнула вбок.

– Ха! – поприветствовала их выскользнувшая из-за шторы Реджина.

На ней был весьма провокационный костюм, состоящий из мини-юбки и заправленной в неё футболки, а волосы были уложены ужасающим образом и нависали над лицом, будто грозовая туча.

– Эй, Сид! – завопила она куда-то в глубь комнаты. – Скорее иди сюда! Только посмотри, во что они вырядились!

– В червя, – сказал Эразмус.

– В крысу, – сказала Поппи.

– В привидение, – сказала Митси.

Из-за шторы выглянул Сид в довольно оригинальном костюме футболиста.

– Ха! – крякнул он. – Змея, мышь и что это – простыня? Идиотские костюмы.

– Почему ты не нарядился спаржей? – фыркнув, спросила Реджина у Эразмуса.

– Могли бы все вместе нарядиться как банка консервированной спаржи, – захихикал Сид. Он был явно горд этой своей идеей.

В пристройке толпились дети из школы, наряженные кто во что горазд: начиная ведьмами и вампирами и заканчивая пингвинами. Но Вэнди, сестры Реджины, нигде не было видно, хотя Поппи не сомневалась, что сможет её узнать – по отсутствию волос.

Реджина похвасталась новой доской для дартса на магнитах: все в комнате были вынуждены смотреть, как она бросает дротики с олимпийской точностью.

– Мне её мама прислала, – напыщенно сообщила она. – И только мне позволено с ней играть.

– Вэнди здесь нет, – через пару минут шепнул Эразмус и кивнул в сторону двери.