вовек не найдешь,

В лабиринте один только к смерти придешь.

Когда встретишь его, в бой вступать не спеши,

Неизбежно лишишься своей ты души.

Лучше правду поведай, что я умерла,

К подземелью приказом тебя привела»

— Напоследок Гортору сказала она,

Окунулась тотчас в мир блаженного сна.

Сад святой возродить — лишь того он желал

И теперь семена для святыни искал.

Слепо шел за звездой на ночных небесах,

Днем приюта искал в нелюдимых лесах.

А Касар в это время не ведал покоя,

Пепелища пейзаж не утешил изгоя,

Он все также о Силе Природы мечтал,

У сестры изумруд среди ночи украл.

И мятежно по миру предатель бродил,

Своей властью Природы наследье творил.

Но наследие Зоа от сердца идет,

И владельца желанья в глубинах берет.

Доброй Флоры душа — быстротечна река,

Ее воля свободна, как ветер легка,

Все летит, словно птица, порхая крылом,

Так взрастила леса, управляясь добром.

А зловещий Касар не творил чудеса,

Как полно сердце тьмы, зла полны и леса:

Возвышались над миром лихие стволы,

Цвета ночи и дыма, сгоревшей золы,

Вместо листьев — иголки, острее клинка,

Сотворила чудовищ Касара рука.

Лес, что создал предатель и вечный изгой,

Всех пугает зверей и повит вечной тьмой.

А отважный Гортор, не уведав о том,

Все скитался по миру летящим листом,

Что подхвачен дыханием сотни ветров,

За звездой яркой шел, что древнее веков.

Он дошел наконец, там, за гущей-стеной,

Ждал под землю проход в лабиринт не простой.

Цезис встретил его, кинул строгий свой взор,

Не проникся кошмаром отважный Гортор.

Поклонился циклопу и все рассказал,

Для чего его стражник Природы прислал.

«Быть не может, что Зоа погибла в огне,

Невозможно, что правду поведал ты мне…

Но откуда явился ты, путник, сюда?

И откуда же знаешь ту тайну тогда?

Лишь великая Зоа хранила секрет,

Где хранится Природы великий завет.

Где покоятся жизни святой семена,

Знала в мире великом о том лишь она.

Неужели рассказ — не пустые слова?

Дочь Природы и правда навеки мертва?

Ее свет навека в море мрака уснул…»

— Цезис, мрачен лицом, в своих мыслях тонул.

Все обдумав, хранитель секретов миров

Вел Гортора в Гробницу Природы без слов.

Раз доверила Зоа ему семена,

В час погибели верила богу она,

Значит верный избранник, ошибки здесь нет,

Он достоин хранить ее давний завет.

Улыбнулся Гортор, долгий ждет его путь,

Должен бог Сад Святой снова к жизни вернуть,

Нелегка та задача — хранить Древний Сад,

Память Зоа беречь, но Гортор тому рад.

Взял герой семена и вернулся на свет,

Новый строился мир, восходил вновь рассвет.

Там титанов повергли Сакрона сыны,

Где сожженый дотла смотрит сад темный сны.

Горизонтом сокрыта Гортора заря,

Но поднялся герой в небеса до царя.

Бог верховный Коэлус творил новый мир,

Для титанов детей он устроил свой пир.

Жить в Небесном Дворце предлагал он другим,

Править миром плечом до плеча вместе с ним.

При Дворце Поднебесном Гортор жить был рад,

Лишь просил в облаках возродить новый Сад.

Здесь святыня Природы воскресла опять,

Новый Сад согласился Гортора принять,

Так и стал он наследие Зоа хранить,

Своей давней мечте верой-правдой служить.

Но увидел он Флору в своих зеркалах,

На руинах святыни, рассыпанной в прах,

И сверкало в глазах ее горе само,

На лице чистой скорби застыло клеймо.

То поведал Коэлусу мудрый Гортор,

А с другой стороны — ее брат, подлый вор.

Он украл дар Природы, святой изумруд,

Ждет за это Касара божественный суд.

Час пришел за злодейства ответить ему,

За всю подлость, обман и душевную тьму,

За сожжение Сада, святыни живой,

Дочь Природы отправил Касар на покой.

Вместо леса — чудовища смотрят с земли

И вблизи, и в бескрайне-широкой дали,

А во всем только Флоры собрата вина,

Так темна была сердца его глубина.

Бог Коэлус с Гортором явились к нему,

Но Касар пожелал окунуться во тьму:

Он напал, созидая озлобленный лес,

Что родился из темных Касара чудес.

Среди мрака скрипя, ветви ринулись в бой,

Забирая богов в черный лес за собой.

Но Коэлуса сила свободы ждала:

Громовая Касара сразила стрела.

Изумруд, что он крепко сжимал в кулаке,

Что собрал свою мощь в ядовитом цветке,

Вырвал мудрый Гортор и лишил его сил,

А затем в том лесу его плоть заточил.

Бог лиану взрастил, свет Природы храня.

«В этом мире ничто не удержит меня!

— Крикнул лжец, в битве павший от длани царя,

О могуществе вечном своем говоря.

Он глупец, что себя мудрецом возомнил,

И из зависти духа Природы убил,

Сад Священный развеял, как пепел за ней,

Ведь на свете он всех и сильней и мудрей.

А теперь средь творений своих он распят,

За деянья свои чтоб ответить стократ.

Он привязан лианой навеки к сосне,

Жажду мести он видит теперь и во сне.

За злодейства Касар так и не был прощен,

Изумруд же был Флоре опять возвращен,

Чтоб последствия братских разрушить забав,

Созидала леса, веру в правду приняв.

А Гортор наблюдал чрез свои зеркала,

Как земля от касания Флоры цвела,

За Божественным Садом следил в небесах

И улыбку хранил на безмолвных устах.

Битва под Столицей

Собирались герои на битву с врагом,

Чтоб уснул Мидиан навека мертвым сном,

Собиралась и войска великая сила,

Что немало врагов за столетье сразила.

И с небесных высот до земной глубины

Отправлялись герои, упорства полны.

В том сраженьи пожертвовать жизнь каждый рад,

Так стремительно войско отправилось в Ад.

Страх не гложет солдат, их пылают сердца,

Как в столице асуров душа мертвеца,

Наготове орудья, настал их черед,

Направлялся Геральд вместе с войском вперед.

Держал на спине его конь вороной,

Снова встретил асуров великий герой.

Стремился к дворцу короля его взор,

Там скрывается враг, что силен и хитер.

Горели столицы огни вдалеке,

Блистал святой меч в его правой руке,

А в левой руке щит железный сиял,

На гордом гербе себя лев величал.

Символ гордости воина, властный король,

Принесет его хватка врагам только боль,

Как и раньше, нет страха в Геральда глазах,

Но есть сила асуров разбить в пух и прах.

А рядом с Геральдом — четверка