пока далека.

Та четверка убийц, всех асуров сильней,

До начала времен убивала людей,

А теперь приклонилась пред новым главой,

Полководцем асурским, царем Сатаной.

Во все черное всадник с косой облачен,

Мрачный гибели страж непомерно силен,

Он орудием души людские сечет,

Им забвенье сулит вместо вечных высот,

Мчится к полю, где кровь и пылающий зной,

Смерть на черном коне всем дарует покой.

Косит войско Геральда, как в поле траву,

Боль владычит над жизнью — кошмар наяву.

Голод в старых лохмотьях на битву бежал,

Пожирателем душ он себя называл,

Хоть иссохший старик, но солдат тех сильней,

Поразить их желает он силой своей.

Где промчится, там воины тут же падут,

Изнуренные ангелы гибели ждут;

Иссушает их голод, лишая всех сил,

Нет того, кто бы жажду свою утолил.

Третий всадник, Чума, продолжал свой террор,

Где рукой он взмахнет, там посеет свой мор,

Поражал он солдат и редил их ряды,

Усмехаясь под светом асурской звезды.

Почерневшие трупы на поле лежат,

Заражает собратьев упавший собрат,

От болезней спасения в битве той нет,

Гибель в муках — врагам от убийцы завет.

В красной тоге Война и в кольчуге златой

Мчится к ангельской силе в отчаянный бой,

Но лишь стоит взглянуть — как скрестились мечи,

Так героев сердца и умы горячи.

Зарождала Война в душах неба раздор,

Разжигая смертельный бессмысленный спор.

Брат бездумно сразил своим лезвием брата,

Так друг друга рубили святые солдаты.

То увидел Геральд: нет солдатам спасенья,

Приказал им тотчас начинать отступленье.

Не асуры враги, те сильнее стократ,

Только силы богов ту четверку сразят,

Им все войско — не ровня, зря воины мрут,

Жизни всадникам даром свои отдают.

Те же ради забавы сражают врагов,

Развевается гибели мрачный покров.

Войск небесных остатки пытались бежать,

Но чудовищам адским легко их догнать,

В бой со слугами Ада вступили герои

И за войско разбитое стали горою.

А Геральд гнал коня к Мидиана вратам,

Ту войну он закончить сумеет и сам,

Враг сильнейший в обители зла ожидал,

К Сатане воин света дорогу держал.

Преградить ему жаждали стражники путь,

Чтоб Геральд не сумел ту четверку минуть,

Но от смерти хранили собратья его,

Не спасет Сатану от меча ничего.

Мчался светлый герой, устремляясь вперед,

Чтоб столицы достичь и закончить поход.

Одолеть Сатану — его главная цель,

И в руину повергнуть его цитадель.

А собратья схлестнулись в жестоком бою,

Чтоб врагам отомстить за дружину свою,

Что у воинов с силой богов на виду

Под проклятием всадников пала в Аду.

Род людской в том сраженьи поставлен на кон,

Не сдадутся герои, хоть враг и силен,

Дух победы вперед их в сей битве ведет,

Сила божья в руках их — столица падет.

Всадники Ада

Звезды мрака сияют в глубинах земли,

Где асуры империю зла возвели;

Здесь страдает ни в чем неповинный народ,

Под давлением Ада столицы господ.

Здешний царь не был радостен столь никогда:

Для богов нет навеки дороги сюда.

Но потомки титанов составили план,

Как повергнуть в руину его Мидиан,

И средь рода людского героев нашли,

Чтоб осталась столица в забвенья пыли.

Вместе с ангельским войском и силой богов,

Шли герои в глубины подземных миров.

Под столицей разбили асуров они,

Но и ангелов кончились светлые дни:

Адских всадников мощь поразила их дух,

Так от армии неба остался лишь слух.

Как Геральд средь столицы искал Сатану,

Чтоб Земля не страдала в асурском плену,

Сила божья направлена в пламенный бой

Человеческой легкой, но крепкой рукой.

Смерть с Кородио — в схватке косы и копья,

Ведь у каждого воина правда своя,

Только света защита и божьей брони

Не пропустит Проклятия Смерти огни.

Не померкнет сияющий свет его глаз,

Как услышит герой ее мрачный приказ,

Не падет, как солдаты, что небу верны,

Те крылатого рода святые сыны.

Воля воина сталью крепчает в бою,

Закаляется в Смерти безмерном рою,

И копье, что огонь своей мощью несет,

Не погибель в Аду саму Смерть приречет.

Ее знамя над полем сраженья витает,

Сила воина в крепкой ладони пылает

И сжигает сам воздух, что с1мертью отравлен,

Но мгновенье и воин бы был обезглавлен.

Осознав, что смертельные чары слабы,

Чтоб подрезать Кородио нити судьбы,

Смерть сдаваться не стала и в бой понеслась,

Воля к битве в ней пламенем мощным зажглась.

И в горящем неистовстве Ада слуга

Замахнулся косой, сокрушить чтоб врага,

Но герой уклонился, отпрыгнув тотчас.

«Не повергнуть асурским чудовищам нас!

Не сломать волю света, что вечно жива!»

— Гордо молвил Кородио правды слова,

И Ареса копьем он нанес свой удар,

Пробуждая от сна вулканический жар.

Черный плащ запылал, но угас тот огонь,

Смерть тот жар забрала, зажимая ладонь.

Поражен был герой, божье пламя без сил,

Всадник искры в покрове своем заточил.

Над усопшими мрачные звезды видны,

Дальше бились враги, только силы равны,

Не сдается герой, но и Смерть не сразить,

Ей по силам Ареса огонь угасить.

Пламя плащ обнимает, но канет во мрак,

Для бессмертного зла оно — сущий пустяк,

Но и Смерти частицы не ранят врага,

Под опекой сияния божий слуга.

И коса не сразит, слишком быстр тот герой,

Победить он желает любою ценой.

Поджигает ударами Смерть вновь и вновь,

Жаждет воин на землю пролить ее кровь.

Чертят лошади кольца на черном песке,

Пламя Ада пылает от битв вдалеке,

Мечут искры орудья, ударом звеня,

Направляет герой на победу коня,

Против лезвия черной косы — острие,

В адском жаре сияет Ареса копье,

И в просторах бескрайних гуляет пожар,

Нанести каждый жаждет последний удар.

Взор у Смерти холодный, как лед и снега,

Вдруг копье острием зацепило врага,

Смерть упала с коня, но тотчас поднялась,

Ее кровь на орудьи героя зажглась.

Скачет конь ее вдаль, он свободу обрел,

Воин к гибели верной убийцу привел.

Хоть косой отбивалась она от атак,

Но глубокий порез — поражения знак.

Исцелиться — нет сил, и удары крепки,

От Кородио крепкой геройской руки;

Льется черная кровь, и пылает копье,

Воин крепко сжимает орудье свое;

Божья мощь в нем проснулась и пламя горит,

То копье своей силой любого сразит;