– Нет, мой друг, это не здравый смысл. Здравый смысл заставляет людей совершать глупости, чего я как раз делать не собираюсь. Почему бы вам и в самом деле не заглушить реактор? Это поможет Харрингтону напугать их до полусмерти.

– Ох, не искушайте меня!

Лицо Штейнке возникло на экране.

– Шеф, здесь Харпер и Эриксон.

– Я занят.

– Они срочно хотят вас видеть.

– О господи! Ладно, впусти их, – проговорил Кинг устало. – Теперь уже все равно.

Они не вошли, а влетели. Харпер – первым и сразу заговорил, сообразив, что начальник не в духе и действительно занят:

– Шеф, мы нашли, мы своего добились! И все расчеты сходятся до десятого знака!

– Что вы нашли? Чего добились? Говорите толком.

Харпер только усмехнулся. Это был час его триумфа, и он хотел насладиться им до конца.

– Шеф, помните, несколько недель назад я просил дополнительных ассигнований, не объяснив, зачем они мне нужны?

– Да, конечно. Но в чем, наконец, дело?

– Сначала вы заупрямились, но потом согласились, помните? Так вот, за это мы вам принесли подарок – вот он, перевязанный розовой ленточкой. Это величайшее достижение в атомной физике с тех пор, как Хан расщепил ядро. Это – атомное горючее, шеф, атомное горючее, безопасное, компактное, управляемое! Подходящее для ракет, для электростанций – для всего, что душа пожелает!

Впервые за время разговора Кинг проявил осторожный интерес:

– Вы имеете в виду источник энергии, для которого не нужен реактор?

– О нет, этого я не говорил. Наш большой реактор нужен для производства горючего, но потом вы можете использовать это горючее где угодно и как угодно, извлекая из него до девяноста двух процентов энергии. Но, если хотите, можете и уменьшить отдачу.

Дикая надежда, что, может быть, это и есть выход из безвыходного тупика, рухнула. Кинг сник.

– Продолжайте, – сказал он. – Рассказывайте все.

– Так вот, все дело в искусственных радиоактивных изотопах. Как раз перед тем, как мы попросили дополнительные ассигнования на исследования, Эриксон и я… Доктор Ленц тоже приложил свою руку, – добавил он, благодарно кивнув психологу. – Мы обнаружили два взаимно антагонистичных изотопа. То есть, когда их соединяешь, они сразу выделяют всю заложенную в них энергию – взрываются ко всем чертям! Но самое главное в том, что мы брали ничтожные крохи – реакция протекает при самой незначительной массе.

– Не понимаю, – угрюмо сказал Кинг, – как это может…

– И мы не понимаем – но это работает. Мы молчали, пока точно в этом не убедились. Но потом мы начали пробовать и нашли еще дюжину других видов топлива. Возможно, если попотеть, мы сможем скомбинировать горючее для любых целей. Вот здесь все изложено. Это ваш экземпляр, взгляните!

И он протянул Кингу кипу машинописных листов. Кинг погрузился в них. Ленц, попросив взглядом разрешения у Эриксона, который радостно кивнул: «Ну конечно!» – тоже начал читать. По мере того как Кинг просматривал страницу за страницей, чувство руководителя, загнанного в тупик, постепенно оставляло его. Он становился тем, кем был на самом деле, – ученым. Его охватывал чистый и сдержанный азарт беспристрастного искателя истины. Эмоции, бушевавшие где-то в таламусе, омывали мозг строго дозируемыми импульсами, поддерживая холодное пламя корковой активности. Сейчас он был совершенно здоров, и разум его был яснее, чем у большинства людей в самые ясные моменты их жизни.

Долгое время он лишь изредка одобрительно хмыкал, шелестел страницами и молча покачивал головой. Но вот Кинг дочитал до конца.

– Вот это да! – сказал он. – Вы это сделали, мальчики! Это здорово! Я вами горжусь!

Эриксон густо покраснел и сглотнул слюну; маленький взъерошенный Харпер встрепенулся, как жесткошерстый фокстерьер, которого похвалил хозяин.

– Спасибо, шеф! Для нас ваши слова дороже Нобелевской премии.

– Думаю, вы ее получите. Однако, – гордый блеск в его глазах угас, – с этим я вам помочь уже не смогу.

– Но почему, шеф? – недоуменно спросил Харпер.

– Потому что мне предложили уйти в отставку. Мой преемник вскоре прибудет, а это слишком большое дело, чтобы начинать его перед самой сменой руководства.

– Вы – и в отставку? Какого дьявола!

– Причина та же, по какой я отстранил тебя от дежурства. Во всяком случае, на ней настаивает совет директоров.

– Но это же чепуха! Со мной вы были правы: я действительно чуть не сорвался. Но вы совсем другое – мы все вам верим!

– Спасибо, Кэл, но дело обстоит именно так, и тут уже ничего не изменишь. – Он повернулся к Ленцу. – Вам не кажется, что этот завершающий иронический штрих окончательно превращает всю мою деятельность в фарс? Это великое открытие, оно гораздо значительнее, чем мы сейчас думаем, и теперь я вынужден все пропустить.

В голосе Кинга звучала горечь.

– Ах так? – вспылил Харпер. – Ну ладно же, тогда я знаю, что делать! – Он перегнулся через стол и схватил рукопись. – Либо вы остаетесь начальником станции, либо компания может идти ко всем чертям – нашего открытия ей не видать вовек!

Эриксон воинственно поддержал его.

– Минутку! – На сцену выступил Ленц. – Доктор Харпер, вы уже разработали способ производства ракетного горючего?

– Да, можно сказать так. Оно у нас в руках.

– И это космическое горючее?

Все поняли, что Ленц имел в виду – горючее, способное вырвать ракету из объятий земного тяготения.

– Разумеется! – ответил Харпер. – Можно взять любую рейсовую ракету у «Клиппера», переделать ее немного и отправлять экскурсии на Луну.

– Превосходно! Вы позволите? – Ленц попросил у Кинга листок бумаги и принялся быстро писать. Заинтригованные, все смотрели на него с нетерпением. Он писал бегло, лишь изредка задумываясь, и через пару минут протянул листок Кингу:

– Решите-ка эту задачку!

Кинг изучил листок. Ленц обозначил символами множество социальных, психологических, физических, экономических факторов, объединил их в структурные отношения, используя методы символьного исчисления. Кинг понимал параматематические операции, обозначенные символами, но управлялся с ними не так ловко, как с символами и операциями математической физики. Он вчитывался в эти уравнения, неосознанно проговаривая их про себя, беззвучно шевеля губами.

Потом он забрал у Ленца карандаш и продолжил уравнение. Потребовалось еще несколько строк, заполненных формулами, прежде чем удалось сократить или интегрировать символы в определенный конечный ответ.

Он смотрел на этот ответ и постепенно удивление на его лице сменялось пониманием и восторгом.

– Эриксон! Харпер! – воскликнул он. – Мы возьмем ваше новое горючее, построим большую ракету, установим на ней наш реактор и запустим его на постоянную орбиту подальше от Земли! И пусть он там вырабатывает атомное топливо, безопасное для людей. Тогда взрыв Большой Бомбы будет угрожать лишь дежурным операторам!