— Легко рассуждать демону.

«Ещё одна человеческая особенность — всегда плакаться, жалеть себя и думать, что другим легче».

Я не стал спорить, только сказал:

— Если мне изначально предназначено стать шутом, зачем мне лютня?

«Не каждый менестрель может быть шутом, но шут вполне может играть не хуже менестреля».

— Хорошо, но как я смогу стать шутом самой королевы?

«Пока это место пустует, его может занять любой. Почему этим любым не быть тебе? Только учти, оно не может пустовать вечно, потому что шут — это обязательная роль при дворе».

— Почему?

«Да потому что двор — это всего лишь карточная колода, естественно не простая, а магическая колода карт Таро. И шут в ней играет одну из первых ролей. Чем полнее набор, окружающий королеву, тем она сильнее».

— Как думаешь, Стелли узнает меня? — Моё сердце дрогнуло.

«Бедный мальчик, только никому и никогда не рассказывай, что влюблён в королеву по-настоящему. Шут не может стать королём. И не нужно королеве знать, что Мир превратился в Шута. Возьми себе другое имя».

— Но почему я не могу рассказать ей правду?

«Да потому, Мир, что правда — это тот яд, к которому Стелли не готова. Рядом с Миром, тем прежним Миром, она будет чувствовать себя уродом».

— Уродом?

«Да, Мир, она прошла Лабиринт, она уже не может быть прежней. У тебя есть возможность быть рядом с ней, быть нужным ей и, возможно, быть любимым ею. Но если она узнает, кто ты на самом деле, это её убьёт».

— Я не понимаю.

«Постепенно поймёшь. А если я ошибаюсь, ты всегда сможешь снять с себя маску».

— Тут ты права.

«Так каково твоё имя теперь?»

— А зачем шуту имя, пусть меня зовут просто Шут. «Мне нравится», — расхохоталась Дэмон и вдруг появилась лёгким видением на ветру. Улыбнувшись, она исчезла, а у меня мороз пробежал по коже.

Дэмон настояла, чтобы мы купили верховую лошадь. Причём её выбор пал на самую красивую, но при этом самую норовистую из всех. Если учесть, что в своей прежней жизни я ездил верхом пару раз, и то на спокойных деревенских трудяжках, то искусство верховой езды мне пришлось осваивать буквально с нуля. К вечеру у меня ломило всё тело. Но в трактире, где я снял комнату на ночлег, при виде лютни народ тут же поднял галдёж. Горожане вовсю гуляли, отмечая начало правления новой королевы, и менестрель был как нельзя кстати. Я с усмешкой вспомнил, как гнали меня из трактиров прежде, но отказываться не стал. Встал на самом виду и заиграл.

«А тебе свойственно тщеславие», — усмехнулась Дэмон.

— Просто стараюсь быть на своём месте, — шепнул я.

«Твоё место сейчас в постели, завтра снова в седло», — напомнила она, и я застонал от одной мысли об этом.

— Мир!!! — Голос Лаки прорвался сквозь мою мелодию и затушил её, как порыв ветра гасит огонёк свечи.

Лаки бежала навстречу, а я не знал, как поступить.

— Мир. — Девушка остановилась, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

«Скажи ей, что она обозналась», — недовольно буркнула Дэмон, зная, что я так не сделаю.

Я молча взял Лаки за руку и повёл в свою комнату. Вслед неслись крики гуляк, требующих продолжения праздника. Когда дверь за нами закрылась, отрезая вопли и смех, я наконец спросил:

— Лаки, скажи мне, как я сейчас выгляжу. — В мою голову вдруг закралась безумная идея, что, возможно, я и не изменился вовсе, а просто Дэмон дурит меня и заставляет верить в сотворённую ею иллюзию.

— Ты стал намного выше, лицо почти идеально, а взгляд такой бархатистый, что, ощутив его однажды, хочется почувствовать вновь. Ты стал совсем другим, Мир.

— Как же ты меня узнала?

— Ты тоже оборотень? — ответила Лаки вопросом на вопрос.

— Нет, — вздохнул я, — оборотни имеют две личины, а я никогда не смогу стать таким, как прежде.

— И всё же ты оборотень, — не поверила она.

— Так как ты меня узнала?

— Мир, я бы узнала тебя в любом обличии. Узнала бы по музыке, которую ты играешь, по огонькам, которые пляшут в твоих глазах, по стуку твоего сердца.

— Моего сердца. — Я горько усмехнулся.

— Что происходит с тобой, Мир? Ты такой красивый, но я чувствую, как ты несчастен.

— Лаки, я не могу тебе этого рассказать. Объясни лучше, как ты оказалась здесь. Только не говори, что отправилась искать меня? — Я улыбнулся.

— Мир, как же ты изменился! Твоя улыбка, твой взгляд, твои слова. Если бы я тебя не знала раньше, то убежала бы сейчас из этой комнаты.

— Что-то не так? — забеспокоился я.

— Ты слишком красивый, слишком обворожительный, в тебе всё словно создано, чтобы завлекать, заманивать. И эта история о том, что ты стал причиной ссоры моего жениха и моего отца, потому что я влюбилась в тебя…

— Лаки, я…

— Мир, я понимаю и благодарна тебе за то, что ты придумал такую правдивую ложь, чтобы скрыть мою страшную тайну.

— Она сработала?

— Да, вполне. — Лаки усмехнулась. — Люди легко в это поверили. А если им показать тебя таким, каким ты стал, они поверят ещё больше. Ни одна девушка теперь не сможет устоять перед твоей улыбкой. Но почему ты стал таким? Ты словно вампир. Ты вампир? Только они настолько обворожительны.

— Ты встречала вампиров?

— Только на страницах книг.

— Нет, Лаки, я не вампир.

— Тогда маг.

— Ты когда-нибудь общалась с магами?

— У моего отца был один знакомый маг. В детстве я была влюблена в него.

Не знаю почему, я вдруг ощутил укол ревности, но тщательно постарался это скрыть. Впрочем, от Дэмон это не ускользнуло, и она язвительно рассмеялась в моей голове.

— И всё же, Лаки, ответь, пожалуйста, почему ты здесь оказалась, — постарался я перевести разговор в более спокойное русло.

— Из-за новой королевы. Она потребовала, чтобы все хозяева замков, прихватив своих магов, явились к ней и принесли клятву верности. Вот и е́ду, но одна. Мага у нас в замке никогда не было, сейчас там вообще никого нет, кроме меня и слуг. — Лаки вздохнула.

Меня охватило чувство стыда:

— Прости меня, Лаки.

— Нет, Мир, я не держу на тебя зла.

— Ты возьмёшь меня с собой в Столицу? Я даже представить не могу, что снова сяду в седло, а экипаж мне пока не по карману.

«Да, да, молодец», — похвалила Дэмон.

— Зачем тебе в Столицу?

— Лаки, ты же знаешь, там живёт мой друг.

— И кто твой друг?