Я пытаюсь представить другую женщину на месте Мари. Ту, которую я прижимал к себе двенадцать лет назад, когда был в таком же возрасте, как и моя подопечная сейчас. Конечно, у меня были и другие женщины до нее и после, но только она способна вытеснить из моей головы все ненужное. Я вспоминаю, как ее руки скользят по моему телу, как я нахожу ее губы, на которые так похожи губы Мариис, как я помогаю ей обхватить себя ногами… Вспоминаю глаза, которые так страстно смотрели на меня. Точно такие же, как у Мари, лишь цвет другой. В моей голове цвет глаз той самой женщины стремительно меняется, и я уже гляжу в глаза сумасшедшей девчонки.

Демоны… Одним жестом сметаю все со стола. Затея согласиться охранять дочь той, из-за которой однажды чуть не рухнула жизнь, самая глупейшая из всех, что когда-либо меня посещали.

Поднимаю с пола бумагу, письменные принадлежности. Из этой Крепости пора уезжать, пока еще не поздно. Я пишу обращение ее отцу о том, что отказываюсь от работы, и что лучшее решение для сохранения безопасности Мари — это забрать ее домой, когда в мою дверь настойчиво стучат.

На пороге все тот же мальчонка.

— Вам письмо, мастер Ирэ, — рапортует он, когда я приглашаю его войти, протягивая мне запечатанный конверт.

— Ректор знает о нем? — спрашиваю на всякий случай.

— Нет, мастер. Все, как вы просили.

— Хорошо, спасибо.

Даю мальчишке деньжат за службу и спешу вскрыть конверт.

Письмо с форпоста, на котором якобы служил Аэрт Ивес. Прочитав, отклоняюсь на спинку стула, раздумывая, что делать с этой информацией. С учетом того, что в этой истории уже слишком много интриг, я не спешу с выводами. Возможно, это просто еще одна нянька для Мариис, нанятая ее отцом. Как знать. У кадета Ивеса была масса возможностей убить девчонку, если бы он этого хотел. Так что будем исходить из того, что он не хочет ее убивать. Или же ждет какого-то особенного момента. В любом случае, к нему стоит присмотреться.

Добавляю в письмо только что полученную информацию и запечатываю конверт. До тех пор, пока отец Мари не ответит, я останусь здесь и присмотрю за девочкой. Это кажется мне самым верным шагом.

Словно из ниоткуда всплывшая перед глазами картинка заставляет яростно мотнуть головой. Нет. Мне просто нужно держаться подальше от дочери Изабеллы Арос. Все дело в их схожести. И ни в чем более.

Я просыпаюсь с четким пониманием того, что должна делать. И, надо сказать, это удивительным образом поднимает мое настроение. Арана нигде нет, и я замечаю, что кольцо перевернуто. Наверное, перекрутилось во сне, думаю я. Отхлебнув из фляги глоток мерзкого обезболивающего питья, я поворачиваю кольцо. В этот раз Аран появляется буквально на расстоянии лезвия ножа от меня. От неожиданности я отшатываюсь, призрак вскидывает руки, чтобы меня поймать, но я благополучно пролетаю сквозь полупрозрачные ладони и падаю на кровать. Да, он, конечно, стал чуточку плотнее, но не настолько, чтобы меня удержать. Воин досадливо сплевывает.

— Не делай так больше, — грозно смотрю я на Арана.

— Хорошо, — кивает и присаживается рядом со мной на кровать. — Тебе не кажется, что пора бы смыть с себя вчерашний день?

— И это говорит тот, кто не мылся уже сотню лет, — бурчу я, но в ванную, конечно же, направляюсь.

Аран абсолютно прав. Если меня никто не помыл, пока я была в бессознательном состоянии, значит, мое тело уже больше двух дней не видело горячей воды. Недопустимо для королевы, хоть и бывшей.

Насчет моего смещения с «трона» у меня иллюзий нет. Это произошло, и мне нужно учиться как-то с этим жить. Но сейчас, хоть это и удивительно для меня, вопрос возвращения короны меня волнует гораздо меньше, чем то, что со мной происходило в последнее время. Очевидно, в моей голове произошли сдвиги тектонических плит.

— Аран, мне нужна твоя помощь, — совершенно серьезно говорю я, снимая с себя грязную одежду.

— Я к твоим услугам, дорогая, — мартовским котом мурлычет воин за моим плечом.

Взмахиваю рукой в сторону циника.

— Жди за дверью, наглая призрачная морда!

— Подумаешь, — бросает Аран, но за дверь все же перемещается. — Будто я увижу там что-то новое.

Я брезгливо кривлюсь, определяя для себя отношение к словам воина, но ссору не продолжаю.

— Мне нужно узнать все о древних воинах, — открываю воду, и, не дожидаясь, пока наполнится ванная, усаживаюсь в нее так, чтобы струя теплой воды лилась прямо на мою многострадальную спину.

— И?

— Ну, ты же древний воин! Что «и»?! — возмущаюсь я.

— Не думаю, что смогу тебе помочь, — слышу из-за двери.

— Почему это?

— Я мало что помню из своей прошлой жизни, — туманно отвечает Аран.

— Однако герб-то ты вспомнил!

— Ну, так то герб…

Призрак явно уходит от ответа. А значит, ему есть что скрывать. Значит, мне предстоит разгадать еще одну тайну самостоятельно, раз эта самая тайна не желает сознаваться во всем сама.

— Хорошо. А еще… — я мнусь, смущаясь своей просьбе и не зная, как лучше ее выразить. — Я хочу стать лучшей.

За дверью тишина. Я уже думаю, что Аран меня не расслышал. Только собираюсь повторить сказанное, как он, наконец, прокашливается и спрашивает:

— В каком смысле?

— Во всех…

Как маленькая прячу лицо. Просить об этом — это то же самое, что признать свою никчемность. Но я для себя уже все решила.

— Мари, я требую уточнений, — голос призрака звучит совсем близко.

Я поднимаю голову. Аран сидит на корточках рядом с ванной и внимательно вглядывается в мои глаза. Смутившись, я подтягиваю колени еще выше к подбородку, обхватываю их руками, закрываясь, но прогонять его не хочу.

— Я хочу, чтобы ты помог мне стать лучшей во всем, в чем может стать лучшим кадет этого проклятого заведения.

Я не знаю точно, чем обусловлено мое желание — жестким разговором с куратором или презрительными взглядами, но я знаю, что мне просто жизненно необходимо доказать всем и в первую очередь себе, что я не пустое место. Аран еще минуту всматривается в мое лицо, выискивая для себя что-то понятное только ему.

— Хорошо, — наконец кивает он. — Я помогу тебе. Но ты должна будешь меня слушаться. Ты понимаешь это?

— Да, — не раздумывая соглашаюсь я.

— Ну и славно. Значит, хватит киснуть, мойся скорее, нам пора.

— Куда?

— На лекции, принцесска, на лекции.

Я горестно вздыхаю, но не спорю.

До первой лекции остается еще немного времени. Поэтому я решаю не только помыться, но и забежать позавтракать в общий зал. Нас, как кадетов военизированного учебного заведения, конечно, подготавливали к голоду и жажде, но обычно, я не участвовала во всеобщих голоданиях — еду мне кто-нибудь добывал, как и питье. Сейчас же я с удивлением осознала, что не ела примерно столько же времени, сколько и не мылась. Это все они — проблемы и мужчины, мужчины и проблемы.