– А ну, иди сюда! – заорал Вереин на водителя, который продолжал торчать столбом на смотровой площадке и не делал попыток спуститься вниз. – А вы кто такой?

– А я с ним, – улыбнулся Гуров, кивнув головой вверх, – помогаю.

Вереин выругался, лихорадочно соображая и осматривая пустую машину с открытой задней дверкой.

– Кто вы такой, я спрашиваю? – снова свирепо спросил он снова. – И как сюда попали?

– Я же говорю, что с ним приехал. С ним меня и пустили через ворота. Вы не переживайте, Станислав Сергеевич, – доверительно сообщил сыщик, – я в деле.

Вереин пропустил мимо ушей заверение и снова обернулся, доставая трубку мобильного телефона. Он явно собирался звонить на вахту и выяснять, кто и почему пустил постороннего на территорию без его ведома.

– Ты долго там будешь торчать? – заорал он снова на водителя с угрозой в голосе. – Сам туда захотел? Я тебе это устрою!

Ясно было, что разговора не получится. Можно было бы попробовать заявить в лоб: мол, не кричи, мы труп сжигать привезли, а ты орешь… Но вряд ли реакция этого человека свелась бы к фразе: «Ну, тогда все в порядке. Труп – это хорошо, жгите, конечно».

Гуров с сожалением посмотрел в глаза Вереину и вздохнул. В этот момент железная дверь распахнулась и по цеху стали разбегаться омоновцы, привычно охватывая периметр, чтобы никто не вздумал улизнуть. Рабочего с погрузчика, еще троих из дальнего конца зала и самого начальника службы безопасности в мгновение ока уложили на каменный пол цеха лицом вниз. Последним вошел Крячко. Станислав широко, во весь рот, позевал, демонстрируя, как он страшно не выспался, посмотрев по сторонам, поманил пальцем водителя, который все еще стоял на смотровой вышке, и выразительно ткнул пальцем в пол рядом с лежавшими на нем людьми. Тот послушно начал спускаться.

– Я ничего не пропустил? – улыбнулся Крячко. – Все на месте?

– Все, – подтвердил Гуров. – Начинай выводить. Кино, – он ткнул пальцем в коробку, которая все еще стояла в машине, – посмотришь без меня. Срочно бери риелтора и нотариуса, пока они не пронюхали. Прокуратура с тобой?

– А куда же без них. Уже вызывают директора завода из дома.

– Стас, я должен срочно уехать. Доводи сам все до конца. Петр ничего для меня не передавал?

– Передавал! Чтобы ты никуда не лез. Он считает, что эти хлопцы, которых вы с Катериной зацепили, к твоей задаче никакого отношения не имеют. Скорее всего.

– Вот именно, что скорее всего, – махнул рукой Гуров и пошел к выходу. – А нам надо знать точно.

Липатов вошел в номер, когда Гуров плескался в душе. Лицо референта вытянулось от удивления при виде подопечного. Красные от бессонной ночи глаза, широкая ссадина на скуле и ободранная тыльная сторона правой кисти. Гуров вытирался большим полотенцем посреди холла и с интересом ждал дальнейшей реакции Липатова.

– Лев Иванович! – чуть ли не со стоном выдохнул референт. – Да что же это такое? У вас же через два часа передача на местном телевидении. Чем вы занимались ночью?

– Развлекался, – буркнул Гуров, усаживаясь в кресло. – Представляете, на меня напали хулиганы. И мне, естественно, пришлось оказывать сопротивление. А что, так заметно?

– Да не то слово! – всплеснул руками Липатов, нервно ходя вокруг Гурова и осматривая его со всех ракурсов. – Вот неприятность-то…

Наконец он кончил причитать и полез за телефоном. Сделал три звонка, поспорил с какими-то людьми, кого-то долго уговаривал, то выходя на лоджию номера, то снова заходя внутрь.

– Сейчас приедет одна женщина и попытается привести вас в порядок, – сказал он с посветлевшим лицом.

– Кто такая? – осведомился Гуров с неподдельным интересом.

– Профессиональный художник-гример. Из театра.

– И вы думаете, что это, – широко обвел себя рукой Гуров, – можно без следа загримировать?

– Посмотрим. Это не главное, Лев Иванович; главное, как вы будете себя на телевидении вести.

– Как прилежный мальчик, – заверил Гуров. – А что вас беспокоит?

– Мне кажется, что вы не спали всю ночь. Вам ведь надо быть в хорошем тонусе, придется беседу выдержать, на вопросы отвечать. Сейчас я вам сделаю крепкий кофе.

Пока Гуров с референтом пил кофе и во всех красках расписывал свое воображаемое ночное приключение с нападением на него с дочерью хулиганов, в номер постучали. Не дожидаясь ответа, вошла высокая худая женщина неопределенного возраста, держа в руках небольшой серебристый чемоданчик. Липатов взвился и бросился встречать мастера, безбожно льстя на каждом шагу. Гуров смотрел на все происходящее, ловя себя на мысли, которая его всегда мучила: почему и в жизни, и в телевизионных рекламах все визажисты и мастера косметологи выглядят, как чучела? Как можно верить, когда на тебя смотрит с экрана неухоженная некрасивая женщина и заявляет, что она гримировала актеров в таком-то кассовом фильме? Как она может сделать кого-то красивым, если не умеет сделать красивой прежде всего себя? Это все равно, что прийти на прием к логопеду, не выговаривающему половины букв и цифр, или к дерматологу, который сплошь покрыт коркой экземы, весь в красных шелушащихся пятнах и постоянно чешется.

То же самое было и сейчас. Вот это неухоженное, прямо скажем, запущенное чучело сейчас будет делать его красивым. Ну-ну, подумал Гуров, пока его усаживали, укрывали до подбородка простыней и прилаживали настольную лампу ближе к лицу. К большому сожалению референта, все закончилось тем, что Гуров просто-напросто уснул в кресле задолго до того, как гример закончила над ним колдовать.

Сыщик проснулся от того, что его трясли за плечо. Он с трудом открыл глаза и увидел перед собой постную физиономию Липатова.

– Ну, как, получилось? – сонно спросил Гуров, пытаясь сфокусировать зрение на референте.

– Да, нормально. Только смысла в этом никакого уже нет.

– Что так?

– Я отменил передачу. Куда вам, Лев Иванович, в самом деле? Сейчас только людей смешить в таком состоянии. Вы прямо перед камерой заснете.

– Ну, и ладно, – успокоился Гуров и снова закрыл глаза. – Куда она денется, эта передача…

Ему показалось, что фразу договорить он так до конца и не смог. Снилось, что очень болят шея и поясница. Гуров все время ворочался, а тут еще Липатов снова и снова пытался потрясти его за плечо.

– Эдик! – сквозь сон пробормотал Гуров. – Если бы ты знал, как ты меня достал, ты бы удавился с горя.

Ответом ему был звонкий девичий хохот. Даже находясь в полусне, Гуров смутился, поняв, что перепутал сон с явью. Он с трудом открыл глаза и попытался принять более удобное положение. Спина и шея затекли так, что трудно было пошевелиться. А перед ним сияло довольное румяное лицо Кати с мокрыми волосами.

– Ну, вы и горазды спать, товарищ полковник! – веселилась девушка. – Вам бы пожарником быть.