После этих слов он замолчал, потому что случайно посмотрел на ангела. Нежные лучи солнца сейчас так ложились на камень, что никаких опущенных глаз не было видно: на их месте были те глаза, которые когда-то смотрели на Рея, а вместо поджатых губ была спокойная улыбка. Так улыбается старый учитель, уже умирающий, к которому в последний раз пришли ученики.

– Я хотел сказать, что очень благодарен за то, что помогла мне. За то, что научила. Но теперь мне пора уйти. Я хочу жить и буду жить. И всегда буду помнить тебя. В Вене будет что-нибудь, что точно будет напоминать о тебе. А теперь прощай.

Он опустился на колено, поцеловал холодную руку ангела, еще немного постоял и ушел.

Немного впереди него шла девушка с пепельно-серыми волосами. Ее прекрасные серые кольца переливались на весеннем солнце, а глаза все так же смотрели далеко вперед. Из ее рук выпал еще один кубик. Быстро упав на землю, он остановился и даже не захотел вращаться.

– Пять, – тихо сказала девушка, а потом громче добавила: – У меня восемь, я победила.

Еще три дня он был в своем городе, решая бумажные вопросы переезда, наводя порядок в доме, получая наставления от родителей, созваниваясь с венским филиалом той фирмы, в которой уже работал.

Последний вечер перед отъездом он провел на морском берегу. Море, несмотря на раннюю пору года, такую обманчивую и непостоянную, было теплым. Сонные чайки лениво кружились в небе, готовясь осесть на скалы.

Ему почему-то вспомнилось одно стихотворение, которое он случайно слышал, гуляя по вечерней Вене.

– И стоило жить, и работать стоило, – попытался повторить он, и гордый за свой русский, откинулся на спину.

Столько звезд на небе, самых разных: маленьких и больших, ярких и не очень, белых и, кажется, золотых. Некоторые из них падали за горизонт, точно зовя за собой.

«Как же дальше оно будет?» – все время спрашивал он себя и тут же по-разному отвечал.

На берегу стояло еще очень много самых разнообразных фигур, невидимых человеческому глазу. Тут была и та девушка, провожающая его с кладбища, и та с золотыми волосами и небесными глазами, и юноша с изумрудами вместо глаз. А рядом с Реем, так же, как и он, смотря в небо, лежало Счастье, которое так долго спало. Но теперь настала пора жить и действовать. И не только Счастью пора.

День допел свою арию, а последней нотой был звездопад из двух маленьких, но безумно чистых звезд, что сейчас катились по лицу Рея.

Завтра он отправится в Вену.

***

– Мэг, слушай, – говорила Катерина 14 июля в четыре тридцать утра, – я хочу тебе кое-что сказать, но не знаю, как.

Они были на крыше какого-то здания, любуясь просыпающимся небом и полной луной.

– Ну, скажи, как есть, – просто ответила девушка и добавила: – я тоже хотела тебе давно кое-что сказать, точнее признаться, но все равно боюсь.

– Тогда давай я первая, а ты потом.

Мэг слегка качнула головой вперед в знак согласия.

– Когда мы первый раз были в Вене, тогда еще стояли у памятника Моцарту, ко мне подошла мисс Ханс и что-то говорила про то, кем я должна стать. Суть была в том, что я должна быть тем, кем хочу. А я далеко не хочу быть инженером и никогда не хотела. Так просто сложились обстоятельства, о чем я и сожалею. Потом мы были на встрече с Яном, и там снова всплыла эта тема.

– Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, – осторожно и очень тихо перебила ее Мэг, хотя этого и не хотела, видимо, просто вырвалось.

– Может быть, но я продолжу, – она встала с нагретого пледа так, что могла смотреть прямо в глаза Мэг, а Мэг могла видеть ее.

Только сейчас она заметила, как за этот почти год изменилась Катерина. От той хрупкой серой мышки с пустыми глазами не осталось и следа. Каждое ее движение, чего не бывало раньше, было свободным и очень изящным. Ее глаза часто бегали в поиске чего-то очень интересного и почти всегда находили.

– Понимаешь, это очень серьезное преступление – идти против себя, своей природы и против своей мечты. А я не хочу преступать этот закон. Поэтому я хочу тебе рассказать, что с этого года буду учиться уже в Вене. На актрису. И, как ты понимаешь, мне придется переехать.

– Подожди, – начала говорить Мэг, – мы ведь даже не посоветовались. Ты проучилась целый год здесь, бросать глупо.

– Глупо бросать не то, что начал делать, а то, что любишь делать.

– Да, но ведь сама посуди, – на глазах девушки выступали слезы, но она не позволяла им победить, – актер – это нестабильная профессия, как и все творческое. И не факт, что ты пробьешься. Таких, как ты, там миллионы, и у каждого есть свои цели.

– Я это знаю и понимаю, но я хочу попробовать, – ответила спокойно Катерина и, опустившись на корточки, добавила: – есть еще кое-что, тоже очень важное.

– И что же?

– Три дня назад сюда, ко мне, приехал Рей. И предложил переехать с ним в Вену. И я согласилась.

Кто-то на этой крыше очень громко, почти истерически засмеялся. Девушка металась от одного угла крыши к другому, импульсивно взмахивая руками.

– Я говорила! Я говорила! – кричала она сквозь смех. – Говорила, что она от тебя уйдет! Ты не нужна ей. А она должна быть только с тобой. С тобой, понимаешь, с тобой! Делай что-нибудь! Мешай, мешай! Да делай что-нибудь!

Ревность подошла к Мэг и прямо на ухо кричала, но девушка этого не слышала, зато прекрасно чувствовала холодный огонь, вспыхнувший в ее груди.

– Боже, Кэт, ты понимаешь, ты ведь его толком не знаешь. И в Вене ты ведь тоже ничего не знаешь. И, честно говоря, этот твой Рей мне не очень нравится, – Мэг пыталась сохранять спокойствие, но получалось это пока что с трудом.

Катерина взяла подругу за руку.

– Мэгги, а разве я знала тебя? Знала что-нибудь в Граце или на немецком? Человек ведь создан для того, чтобы искать себя и найти в конечном итоге. Я прошу тебя, – она заглянула прямо в блестевшие в свете луны серые глаза, – позволь мне. Потому что, если ты скажешь, что я не могу или ты не позволишь, я никогда не буду счастлива.

– Давай это завтра обсудим. Утром. Сейчас мы на эмоциях. Завтра будет лучше, хорошо?

– Мэг, мы уезжаем через два дня, – добавила Катерина, когда они уже подходили к своим дверям.

– Я понимаю, мы еще успеем что-нибудь сделать, – ответила Мэг, не глядя в глаза, – Доброй ночи.

А ночь не обещала быть доброй.

Что касается Катерины, то она заснула поздно, на часах уже точно было семь часов. Она засыпала с надеждой, но и с горьким чувством того, что ничего не образуется.

А что до Мэг, так она вообще не ложилась: противные мысли лезли в голову.

– Ты так и будешь здесь одна, а она там с ним, счастлива! – неугомонная девушка уже сорвала голос, так кричала, – чем ты хуже? Что там такого?! Сделай что-нибудь, давай, ну давай же!!!