- Именно так, Фёдор Васильевич! Предстоит ещё понять и проверить на практике, надлежит ли располагать её в двух- или трёхорудийных башнях, или в плутонговых казематах, способных вести огонь по одной цели, но выставлять её открыто на палубах или в незащищённых батареях определённо более не следует. Далее, вернёмся к «Нахимову». Фрегат побывал в одном бою, причём с противником, скажем честно, более слабым, и всё равно ему требуется теперь продолжительный и сложный ремонт. Были бы разрушения столь же велики, если бы его оконечности были бронированы хотя бы как у «Мономаха»?

- Определённо, нет, государь! В нашупоясную броню попало за оба боя семь снарядов, но пробита она не была, и мореходности фрегата ничто не угрожает. То есть мы на практике убедились, что система цитадельного бронирования, принятая в английском флоте, несостоятельна. Если же прибавить сюда скорострельность новейших пушек Канэ и Армстронга, то…

- То тот же «Чиода» имел бы шанс вызвать на «Нахимове» сильнейшие затопления в оконечностях, чего не произошло даже и с «Азовом». Вместе с тем, пробить броню «Фусо» мне также не удалось, ну или не удалось что-то серьёзно повредить за бронёй, по крайней мере.

- Да, взрыв в его каземате вызвал только восьмидюймовый залп «Корейца» в упор…

Николай и Дубасов погружались всё дальше в пучины кораблестроительного теоретизирования, а у Цывинского, внимательно их слушавшего, уже пошла кругом голова. Получалось, что нужно иметь корабль, полностью закованный в броню, с мощной скорострельной батареей, способной быстро разрушить любую небронированную цель, и вместе с тем с большим числом крупнокалиберных орудий, могущих проломить любую защиту. Но каково же будет водоизмещение подобного монстра, и сколько он будет стоить? И нужна ли будет батарея, если противник тоже начнёт строить таких же бронированных чудовищ? Хотя остаются же вражеские миноносцы…. Генрих Фаддеевич, пытаясь выстроить собственную цепочку умозаключений, на время выпал из беседы, а когда понял, что один с созданием непротиворечивой теории нового корабля не справляется, то речь между цесаревичем и адмиралом уже шла о балеринах и гейшах, причём предпочтение явно отдавалось последним. Впрочем, Дубасов настаивал, что креолкам в испанских колониях тоже должен быть дан шанс.

Отголоски шанхайского интервью Николая и статей мсье Марэ в «Рассвете» отзывались в европейской прессе и политике весь май. Франция и Германия свернули военно-техническое сотрудничество с Японией, и поговаривали о то ли конфискации строившихся во Франции японских крейсеров, то ли передаче их России в компенсацию, то ли выкупе их Россией. Европейские державы, вплоть до Швеции и Португалии, зондировали почву в Петербурге на предмет участия в провозглашённой цесаревичем «демократизации и демилитаризации» Японии, надеясь получить хотя бы небольшую долю в добыче, но с Певческого моста их отправляли к исчезнувшему где-то в Тихом океане Николаю, а тот как в воду канул. Японское правительство, скрежеща зубами, вынуждено было признать факт смерти испанского посланника и его супруги (убийством это всё равно упорно не называли). После этого испанская корона официально объявила Японии войну, а спустя несколько дней было объявлено о подписании в Маниле союзного договора между Николаем, Царём Сибирским, и губернатором Филиппин, которому ради такого случая был присвоен статус вице-короля. Вслед за тем, в течение пары недель, к союзу присоединились король Сиама и султан Брунея, что оказалось для европейских политиков полной неожиданностью.

Возле берегов Японии появились русские канонерки и вооружённые пароходы, начав досматривать проходящие суда и захватывать в приз те из них, кто вёз хоть что-то напоминавшее военную контрабанду. Впрочем, русские конфисковали лишь груз, корабли же обещали впоследствии отпустить восвояси после их разгрузки во Владивостоке. Стоимость фрахтов и страховок в японские воды тут же взлетела до небес, а не оплаченные ещё правительством или предпринимателями Японии грузы начали скапливаться в портах Сингапура, Шанхая и Макао — грузоотправители отказывались их доставлять без получения денег. Попытка японцев воспрепятствовать действиям русских привела лишь к показательному расстрелу и сожжению несчастного «Рюдзё» на виду у береговых батарей Иокогамы канонерской лодкой «Манджур» и фрегатом «Память Азова», как оказалось, лидировавшим действия блокадного отряда.

Суета в европейских столицах удвоилась. Этому способствовали и сообщения о якобы виденных в открытом море пароходах, набитых русскими солдатами. Каких-либо подтверждений этому, правда, не находилось. Что-то явно происходило, но суть происходящего оставалась непонятной никому. На этом фоне, войну Японии объявили Греция и Черногория, связанные с русским царствующим домом родственными узами. Хаос усиливался, пресса бесновалась, и политики ведущих мировых держав прикладывали отчаянные усилия, чтобы не уйти с головой в этот океан безумия.

В такой обстановке русский фрегат «Адмирал Нахимов» и канонерская лодка «Бобр» покинули Шанхай, прихватив с собой несколько зафрахтованных быстроходных пароходов. Двое суток спустя они подошли к Кагосиме, встретившись где-то по пути с «Владимиром Мономахом». В городе поднялась паника в ожидании казавшейся неминуемой бомбардировки, однако русские лишь выслали в порт шлюпку, приглашая князя Сацумы на переговоры к Сибирскому Царю. Князь, помнивший уважение, оказанное ему Николаем при их первой встрече, согласился и отправился с русскими. После его возвращения на берег Чёрные Демоны развернулись и ушли, что разом превратило князя в спасителя города. О деталях переговоров он хранил молчание, но суета в его дворце поднялась нешуточная.

1 Т.е. англичане. Лимонники, лайми - прозвище английских моряков среди иностранных коллег

2 Бой 6000-тонного и 2000-тонного английских крейсеров (40 орудий в сумме) против 1800-тонного перуанского мятежного монитора (5 орудий) был широко известен. Перуанцы ни разу не попали в своих врагов, а британцы не смогли причинить противнику никакого значимого ущерба.

3 Николай позволяет себе несколько округлить калибр пушек «Чиоды», на самом деле 4,7-дм.

Ночь четвёртого июня в японской столице оказалась разорвана грохотом орудийных залпов и вспышками в море. Продолжалось это недолго, а возникшее зарево быстро погасло, но из города ещё в темноте потянулись первые беженцы. Страна уже целый месяц переживала ужас от гибели с таким усердием и такими надеждами созданного флота, и нервы у всех были натянуты до