когда второй муж бросил ее ни с чем, она не ругалась. А теперь вот не сдержалась? Черт, от этого еще хуже.

— Мам! — вырывается у меня возмущенное.

— Нет, Маша, никаких «мам», — ее лицо сделалось каменным, а вокруг глаза пролегла сетка мелких морщинок. — Я говорила, что ему нельзя доверять. Вот чувствовало же материнское сердце!

Мне больно вдвойне. От того, что Глеб ушел. Но от того, что мама теперь имеет законное право поносить в любых выражениях моего мужчину, которого я, все еще, люблю, мне еще хуже. Это просто невыносимо.

— Он ошибается, не хочет верить, — снова всхлипываю. — Это так больно, мам.

Черты ее лица смягчаются, она ласково проводит рукой по моим волосам.

— Все наладится, вот увидишь, — говорит она.

А потом добавляет:

— А твоего Глеба я к тебе сама не подпущу! Если понадобится, буду везде ходить с тобой. Но этот засранец больше не получит от моей девочки ничего!

— Мама, не надо о нем так, — защищаю Глеба, не задумываясь о последствиях. Он давно стал частью меня, и даже теперь мне невыносимо слушать обидные слова в его адрес. — Он вернется, я уверена.

— Маша! Какая же ты наивная! — восклицает мама на эмоциях.

Наивная? Может быть. А может, я просто хочу верить в чудо? Ведь смогла же я как-то забеременеть. Хоть и не должна была. Глеб не стал бы лгать. Для чего? Чтобы впечатлить молоденькую девчонку? Не похож он на человека, которому нужно пользоваться столь низкими приемами. Да и реакция мужчины на новость о беременности говорит громче любых слов. Он не ждал, потому, что все еще считает это невозможным.

— Мама, просто…, — говорю тихо, потому что от слез уже нет сил на громкость, — Глеб не такой.

Мама устало выдыхает, вовремя вспомнив, что мне нельзя нервничать.

— Ладно, доченька, — соглашается она, — тебе нужен отдых. А потом мы поедем домой.

Домой? Еще несколько часов назад я была уверена, что мой дом — рядом с Глебом. А теперь мне придется вернуться к маме. Там тоже хорошо и приятно пахнет. Но там нет Глеба. Нет его глаз и крепких рук. Нет той особой магии, которую мы создали с ним вместе.

Мама выходит из палаты, ей нужно уладить кое-какие формальные вопросы, прежде, чем забрать меня. А я утыкаюсь носом в подушку и даю волю слезам. Боль потери стала невыносимой, с ней соперничает только досада и обида на мужчину. Который повел себя, как настоящий мудак. Так, как я и предположить не могла.

Хочется закричать, разорвать пространство на части.

Будто от этого мне станет легче.

Слезы льются из глаз, но легче не становится. Только еще хуже. Теперь у меня болят глаза и дыхание сбилось. Сильные всхлипы заставляют вздрагивать. А ведь, сейчас мама вернется. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Нужно взять себя в руки, успокоиться. Хоть немного.

* * *

Через два дня я возвращаюсь в университет. Мама сказала, что жизнь продолжается и что, чем быстрее я вернусь к привычному ритму, тем лучше.

Беременность совсем не заметна и почти не ощущается. Легкая тошнота по утрам — не в счет. Даже странно, что все проходит настолько легко. А ведь я была уверена, что после ужасного, подлого поступка Глеба будет гораздо хуже.

Но нет. Жизнь продолжается. Такая, как есть. С ежедневными лекциями, подготовкой докладов по макроэкономике. Мои друзья все так же веселятся после пар, и не только. И рядом с ними я почти забываю о своей обиде. Даже о беременности иногда забываю.

Но по ночам на меня наваливается горечь обиды. И дикое, нестерпимое желание прижаться к сильному телу, от которого так приятно пахнет мужчиной.

Быть может, даже дело не в Глебе, а в гормонах? В последние дни мне ужасно хочется секса. А сны превратились в настоящую пытку.

Каждую ночь я становлюсь героиней какого-то эротического шоу. Иногда я вижу Глеба. Но чаще там совершенно незнакомый мужчина. Иногда их даже двое. И они вытворяют со мной такие штуки, которые, уж точно, противопоказаны беременным впечатлительным особам. Каждый раз я просыпаюсь возбужденной и неудовлетворенной. Между ног пульсирует, спина и виски взмокли. А разрядки так и нет.

С каждым днем желание секса все невыносимее. Я уже начала фантазировать о нашем преподавателе по экономике. А он далеко не красавец! Даже стыдно за свои реакции, но ничего не могу с собой поделать.

Пару раз я удовлетворяла себя в душе. Но такого желанного облегчения все равно не получила. Мне нужно чувствовать крепкие мышцы под своими пальцами, запах мужчины, от которого будет кружиться голова и сводить низ живота приятной судорогой. Этого никакими играми в душе не заменить.

— О чем задумалась? — отвлекает меня Марк от размышлений. Боже, представляю, какое у меня сейчас выражение лица!

И снова краснею. Дурацкая привычка!

Я сижу на лавочке возле главного корпуса университета и делаю вид, что просматриваю ленту в телефоне. А на самом деле, вспоминаю свой сегодняшний непристойный сон.

Мне опять снился Глеб. Во сне он брал меня сзади, а я стонала так, что сотрясались стены. Потом я проснулась в поту и ощущая пульсацию между ног. И стало стыдно. Но как же в том сне мне было хорошо!

— Да так, ни о чем, — быстро возвращаюсь в реальность, где есть я и мое разбушевавшееся либидо. Вот только нет мужчины, способного его удовлетворить.

— Мы сегодня идем в кафе. Пойдешь с нами? — Марк плюхнулся рядом и закинул руку на спинку лавочки. Со стороны может показаться, что он меня обнимает. Но это не так, я держу дистанцию.

Мне нет нужды уточнять, кто еще собирается пойти. Вся наша компашка. Вся веселая четверка, с Марком во главе.

Первый порыв — отказаться. Но потом понимаю, что хочу пойти. Мне нужно развеяться, нужно вернуться к привычной жизни. Да, пускай, это продлится недолго. Ведь уже скоро живот станет заметен. А пока…

— Почему бы нет? — улыбаюсь парню.

Глава 33

Глеб

Гребаный же ты ад!

Переворачиваюсь в постели, пытаясь уснуть. Забыться. Хоть на пару часов.

Но даже во сне мне нет покоя. Маша снова и снова возвращается ко мне, чтобы посмотреть глазищами своими. И так хочется обнять, спеленать руками. Но потом взгляд