Я дрожащими руками, кое-как отцепила с внутренней стороны корсажа свою брошь. В панике, пытаясь поставить ментальные блоки на воспоминания о прежней жизни. Подозреваю, что это бесполезно при мощи императора. Но что мне оставалось?! Не хочу потерять ещё одну жизнь! Если узнают, что я самозванка… Вдруг сошлют в монастырь? Или того хуже, на виселицу. А увидит наш поцелуй с цесаревичем?! Мамочки, мне конец…

Михаил Романович посмотрел в мои глаза. Долго. Лицо его стало непроницаемым.

– Вы не так просты, как хотите казаться, но в ваших деяниях не было злого умысла. И… спасибо за откровенный ответ. Не терплю, когда начинают юлить или врать.

Император протянул мне брошь обратно, в которую вцепилась обоими руками, как за соломинку, для утопающего. Неужели обошлось?!

– Можете идти, – махнула веером Анна Александровна.

– Я провожу свою подопечную, – поклонился монархам цесаревич и открыл передо мной дверь.

Глава 28

Я кое-как доковыляла до коридора, коленки дрожали, как у новорождённого жеребёнка. Павел следовал за мной и, кожей чувствовала, как он посмеивается над моей экзекуцией.

Мария, увидев меня, бросилась навстречу, но потом запнулась, когда следом вышел цесаревич. В её взгляде были смятение и испуг.

– Ваше Императорское Высочество, – склонилась она перед принцем.

– Добрый день, княжна. Вы ждали Александру Николаевну?

Маша только молча кивнула.

– Я сам провожу Её Светлость до покоев. Можете быть свободны.

Девушка кинула растерянный взгляд на меня, потом на Павла и осталась стоять на месте, смутившись окончательно.

Ко мне возвращалось самообладание, немного отдышавшись, взяла себя в руки и спокойно пошла к нашему крылу в сопровождении принца.

– Вы суровы, – заметила на ходу Павлу, – княжна Болтина переживала за меня.

Дыхание цесаревича обожгло моё плечо:

– Хотел пройтись с вами наедине.

Я невольно дёрнулась в сторону от неожиданности, да и сказывались все треволнения двух дней. Павел странно посмотрел на меня и больше попыток приблизиться не предпринимал.

Мы прошли через пару галерей.

– Кхм, – прервал молчание Павел, – завтра зайду за вами, время занятий вам сообщат.

– Кто ваш учитель? – Полюбопытствовала я.

– О! Он вам понравится. У него столь же нестандартное мышление и новаторские методы, – усмехнулся цесаревич.

– На что вы намекаете?

– Вашу встречу гостей на высшем уровне, – принц, уже не скрываясь, потешался, – видели бы вы их лица.

– Странно, – остановилась я, обернувшись так резко, что Павел невольно столкнулся со мной, – во дворце, то есть, вашем доме чуть не обесчестили княжну, наследницу древнего рода, сильную целительницу, и вы, вместо того чтобы наказать подонков, находите это смешным?

Лицо цесаревича стало суровым:

– В разговоре с императором вы не были столь смелой.

– Конечно. Я понимаю, с кем разговариваю. Но, что касается наших отно… нашего общения… Думала, мы можем быть более откровенны. Простите, Ваше Императорское Высочество, за мою дерзость.

Развернувшись, поспешила дальше.

– Постойте, Александра! Вы меня не так поняли, – Павел нагнал меня, взяв за руку, – надо понимать, что это не просто инцидент. Здесь завязана большая политика, поверьте, сильней всего мне хотелось размазать этих мерзавцев по стенам… Но это приведёт к обострению отношений между странами. Мы не в силах ничего сделать, к тому же вреда причинено не было. По факту. Отец выразил своё недовольство Теодоре. Она обещала принять меры сама. Дальше мы бессильны. Но только пока. Уверяю вас.

Я устало провела по лбу рукой:

– Простите меня. Что вот так вывалила вам всё. Вы правы. Надо было сказать императору.

Цесаревич округлил глаза:

– Вы в своём уме?

– Шучу так. Это от нервов. Не обращайте внимания.

– Д-да, – опешил Павел, – столько пережить. Вам, наверное, нелегко.

Все эти проверки, пикировки, действительно вымотали меня. Я чувствовала, что мне необходимо поспать ещё, как минимум часов двадцать.

– Ваше Высочество, – вспомнила про Теодору, – у меня завтра дежурство у Её Высочества. Наши занятия придётся отложить?

Цесаревич лукаво улыбнулся:

– Александра Николаевна, вас наказал император, не кто-нибудь. Придётся вам отбывать повинность как положено.

– Как же…

– Никаких возражений, – махнул рукой Павел, – Его Императорскому Величеству возражать непринято. С утра можете отправляться к Теодоре, потом вас пригласят на урок.

– Хорошо, – покорно кивнула я, – Ваше Высочество, – добавила, спохватившись.

Цесаревич рассмеялся:

– Вы удивительно нелицемерны. Такое редко встретишь в стенах дворца.

Его взгляд ласкал почище всяких объятий, невольно румянец залил мои щёки.

– И очень красивы, – тихо добавил он.

– Мы пришли, – я даже обрадовалась, увидев родной коридор с нашими спальнями.

Цесаревич взял мою кисть обоими руками и поднёс к губам:

– До завтра, прекрасная узница.

– П-почему узница? – Переизбыток эмоций всё же давал о себе знать, в голове легонько плыло. Или это от близости принца?

– Вы же будете отбывать со мной наказание, – не отпуская ладони, произнёс цесаревич.

– А-а-а. То есть, да, Ваше Высочество.

Принц усмехнулся, довёл меня до спальни и попрощался.

– Госпожа! – Варя подскочила ко мне, в ожидании новостей, – да вы же вся мокрая! Погодите, помогу вам переодеться.

Она шустро сняла мне платье, принесла чистую нательную рубаху. Та, что была на мне, и в самом деле, стала мокрой. Лихо меня «прессанули» монархи.

Собрав вещи, Варя не удержалась:

– Ваше Сиятельство, вам велели подать в отставку?

– Не-е-е, – лениво протянула я, забираясь в кровать, – наказали.

– Как?! – Девушка споткнулась о ворох белья, что несла в руках, и чуть не покатилась кубарем.

Я успела поймать её в последний момент, магическим пассом:

– Прости, Варенька. Шутки у меня сегодня, и в самом деле, дурацкие.

– Не наказали?

– Наказали. Заставили заниматься с наставником цесаревича. Буду обучаться магии.

Варя, от изумления, всё-таки плюхнулась на пол:

– Ничего не понимаю. Простите, госпожа. Заниматься с преподавателем по магии Его Высочества?

– Аха, – я уже удобней устроилась на подушке.

– Разве ж так наказывают? – Варя хлопала глазами.

– А что не так?

– О нём же легенды ходят. Жадовский Василий Андреевич – один из лучших магов страны, но он наотрез не желает брать учеников. Только для цесаревича сделал исключение. Так тут понятно, разве ж императору отказывают.

– Постой, – я раскрыла смыкающиеся веки, – а ты откуда знаешь?

– Что вы, Ваше Сиятельство. Горничные судачили, что ему предлагали целые состояния хоть за несколько уроков. Только он отклонил все просьбы… Говорят, какая-то странная история с этим связана, но о ней я не знаю.

Ого, выходит, мне Михаила Романовича благодарить надо. Спасибо товарищу императору, за моё внезапное обучение, перефразировала я про себя известное выражение. Кто ж так обо мне позаботился, неужто Павел? При воспоминании о нём сердце ёкнуло. Однако усталость взяла своё, стоило мне опуститься на подушку, как тут же заснула.

Проспала я до следующего утра,