– Кто? Ольга? Да вы чего! Ей бы и в голову не пришло.Мне как Алиса сказала, что мама выпала во двор, поскользнувшись на подоконнике,я прямо прибалдела. Что-то тут не так, вы разберитесь как следует.

– Обязательно, – пообещала я, – к ней гостичасто ходили?

– Нет, наоборот, крайне редко. Ольга очень замкнутая,даже неприветливая, у нее и подруг-то по сути нет, к Алиске Надя шлялась изпервого подъезда, девчонки из класса иногда заходили.

– А мужчины? Не монашкой же она жила? Красивая,молодая…

Людмила опять включила чайник.

– Ольга официально считалась замужем. Муж ее иногдазаглядывал, но никаких интимностей между ними не существовало. Работали вместе,в паре. Он хирург, она наркоз дает. У нее был другой кавалер.

Мила замолчала.

– Кто?

Домработница слегка замялась, потом сказала:

– Ну теперь-то и рассказать можно. Помните, рекламу летпять тому назад по телику крутили? «Коммерческий дом «Просторы»?

Еще бы. Время дикого зарабатывания денег, когда бешеныесостояния появлялись буквально из воздуха. Фирма «Алиса», «МММ», «Русский дом«Селенга», «Хопер-инвест»… Где они все теперь? Насколько знаю, их основателиловко ушли от ответственности и, превратив отданные им беспечными российскимиБуратино деньги в доллары, живут припеваючи в разных местах и странах. Хотя,что это я ехидничаю? Сама, между прочим, отнесла в МММ кровные рублики, надеясьполучить густой «навар». Естественно, на следующий день финансовая пирамидалопнула, погребя под обломками и мои медные копейки. На память о собственнойглупости остались нежно-голубые бумажки, «мавродики», словно в издевкуукрашенные портретом пронырливого математика. Хотя, чтобы там ни говорили злыеязыки о Мавроди, он – гений. Сначала ухитрился убедить почти всю странураскошелиться, а потом додумался пообещать людям вернуть награбленное приусловии, что его выберут депутатом. И ведь избрали! Нет, на подобные деласпособны только россияне, мои милые, незлобливые, наивные соотечественники.

«Коммерческий дом «Просторы» действовал по принципу МММ. Разпо двадцать за вечер на экранах телевизоров появлялись всевозможные рекламныеролики, главная мысль которых сводилась к простому постулату: отдайте намсегодня свои денежки, завтра получите в десять раз больше. Первое время системаработала четко. Те, кто подсуетился раньше других, на самом деле ухитрилисьнеплохо заработать. По Москве мигом пополз слух: лучше и надежнее всего иметьдело с «Просторами», тем более что их рекламировали с голубых экрановвсенародные любимцы: актеры и спортсмены. Обитатели моей хрущобы в массовомпорядке кинулись в данный коммерческий дом после того, как популярный членроссийской хоккейной сборной снялся в рекламном ролике с таким категоричнымпризывом: «Веришь мне? Иди в «Просторы»!» Надеюсь, не надо пояснять, чем всезакончилось? Уж не знаю, как ощущал себя тот хоккеист, когда увидел толпыплачущих людей, пытавшихся взять штурмом здание центрального офиса «Просторов»на Калиновской улице.

Однако создателю этого коммерческого дома Ярославу Рюриковув отличие от Мавроди не повезло. Где-то через полгода его арестовали и осудилиза мошенничество в особо крупных размерах. Данная статья подразумеваетконфискацию имущества. Шикарный дом Рюрикова, парочка машин и куча всяких вещейотошли государству. Денег не нашли, они словно испарились. Огромные суммы,исчисляемые миллионами… Ярослав вел себя демонстративно. При аресте торжественнозаявил:

– Вы от меня не услышите ни слова!

И сдержал обещание. На всех допросах он хранил молчание, вкамере не общался с заключенными и на суде изображал из себя немого, упорно нераскрывая рта. Беспрерывно говорили лишь три нанятых им адвоката. Судья былаобозлена до крайности, прокурор потребовал дать ему пятнадцать лет, народликовал. Наконец хоть кто-то ответит за воровство. Люди уже не желали возвратаденег, они требовали крови Рюрикова.

Приговор оказался мягче, чем думали: семь лет в колонииобщего режима. Пронырливым адвокатам удалось обломать «судейскую бригаду».Ярослава отправили на зону, через год о нем и «Коммерческом доме «Просторы» всезабыли.

– Этот Ярослав и был настоящим мужем Ольги, –пояснила Людмила, – он ей и квартиру купил, и машину, и вообще все!Странно, однако…

– Что?

Людмила вытащила сигареты и, помолчав, продолжила:

– Развод Ольга со своим мужем-хирургом не оформила, и вее паспорте стоял штамп о браке. Отчего-то такое двусмысленное положение устраивалои ее, и Рюрикова. А может, мужик понимал, что загремит в конце концов на нары,и не хотел портить биографию любимой женщине. Подробностей Люда не знала, оназастала уже финал истории, пришла в дом незадолго до ареста Ярослава.

Ольга, не стесняясь «немой» прислуги, обсуждала с любовникомвсякие детали.

– Деньги они спрятали, – пояснила Люда. –Где-то в Подмосковье оборудовали тайник и зарыли, как я поняла из обрывочныхзамечаний. Даже место знаю, деревня с жутко смешным названием… «Старые собаки».Умора, нарочно не придумаешь. Но, где точно, понятия не имею.

– Почему же милиции не сказали? – возмутилась я.

Людмила осеклась, потом забормотала:

– Почему, почему, по кочану! Мало ли кто что услышит!Точно ведь не знаю, а вдруг неправда? Ольга бы мигом за дверь выставила! Весьзаработок потеряла бы!

– Сейчас зачем тогда рассказываете?

– Так Ольги уж нет! Да и деньги давным-давно вырыли…

Людмила начала торопливо распахивать холодильник ивытаскивать наружу сыр, колбасу, масло. Она явно жалела о том, что в пылуразговора выдала лишнюю информацию, и теперь пыталась понравиться«следовательше». – Странная Ольга была, – суетилась Людмила.

– Почему?

– Ну посудите сами. Жила с Ярославом, вроде любила. Онаведь в свое время от мужа к нему сбежала. Он-то не сразу богатым стал!

– Кто?

– Как – кто? Слава Рюриков. Знаете, где онипознакомились?

– Нет, конечно.

– В метро!

– Послушайте, – не выдержала я, – не далеепяти минут назад вы заявили, что Зверева была нелюдимой дамой, даже не имевшейподруг. Откуда тогда подобные сведения о ее личной жизни?

Мила улыбнулась.

– Вот и видно, что вы никогда не работали в прислугах.Через какое-то время хозяева перестают воспринимать вас как человека, а меня,немую инвалидку, тем более.

До смешного доходит. Один раз слышу, Ольга у Алискиспрашивает:

– Кто-нибудь приходил?