– Вы уверены, что здесь можно пить пиво на улице?

– Вы не на улице, а в ресторанчике. И да, смотрите, все пьют пиво. Тут христианский район. Пейте на здоровье.

Правда, все пили пиво, и арабы, и пышноусые пожилые армяне, даже сирийки и те потягивали пиво, курили длинные дамские сигареты.

Я откупорил бутылку и плеснул пенистое божество в стакан.

Господину Фрайдею я сливал всю информацию, какой обладал. Абсолютно всю. По воскресеньям мы встречались в отеле «Барон», и я передавал ему различную документацию: сведения о мощностях станций Евфрата, ремонтные тома по трансформаторам и замене кабелей в шахтах, мне удалось раздобыть детальные схемы, касающиеся подземного устройства станций, машинных залов и расположения турбин, я рассказывал ему, о чем говорят специалисты и что ел генеральный директор на обед в ресторане «Нур», я привозил ему анализы трансформаторного масла и состояния обмоток. С помощью фотоаппарата размером не больше спичечного коробка я делал снимки внутри ГЭС Евфрата, Тишрин и Баас. Иногда господин Фрайдей задавал мне странные, не относящиеся к делу вопросы, например, он выпытывал у меня о городских торговцах, о бедняке, торговавшем вареной фасолью на углу нового базара, спрашивал о преподавателе арабского языка, который открыл бистро в центре старого рынка, и спрашивал о новой пиццерии в христианском районе и ее владельце-поваре, прибывшем якобы из Алеппо.

Господин Фрайдей по обыкновению стоял ко мне спиной у окна и слушал, слушал, слушал часами мою болтовню. Его интересовало, насколько вкусно готовят три вышеперечисленных сирийца.

– Так, начнем с хозяина бистро, – сказал господин Фрайдей.

– В прошлом преподаватель арабского языка и литературы, говорит, что мало платили, собрал капитал и рискнул вложиться в собственный бизнес. Курятину они обжаривают в панировке. Крылышки и ножки. Заведение называется «Дажаж тэййиб»[29]. Курица получается очень сухой, они ее то ли пережаривают, то ли мясо само по себе жесткое, старое…

– Они продают шаверму?

– Нет, только курицу и картошку.

– И как тебе картошка?

– Картошка так себе. Но за неимением лучшей, я бы ее ел. Она у них получается как вареная, набухшая и слишком жирная. Чувствуется горечь масла.

– Сколько помощников у преподавателя?

– Двое, а по пятницам и субботам – трое. Приезжает смуглый крепыш на мотоцикле…

– И чем он занимается?

– Не пойми чем, всем подряд. На кассе стоит, курит у входа, пол метет, тарелки драит.

– У них нет одноразовой посуды?

– Нет.

– Хозяин бистро похож на преподавателя арабского?

– Я бы так не сказал. Он даже мафууль биги[30]от мафууля мутлака[31]отличить не может. И со средневековой поэзией у него туговато. Хотя литературным языком владеет.

– Продавец вареной фасоли? – спросил господин Фрайдей.

– Человек он очень бедный. Утверждает, что приехал из Анназы.

– Он сказал, откуда именно? Как он выглядит?

– Высокий такой, метра два росту, худющий, ноги как спички, непонятно, как он стоит и ходит. Лицом на сморщенный финик похож. Он расспрашивал меня, кто я и откуда, чем занимаюсь и где живу. Когда я сказал, что живу возле старого базара, в первом доме от мечети, он спросил, сколько у меня комнат. Я ответил, что три. Он закатил глаза, начал причитать, вспоминать Аллаха. «Мы ютимся с четырьмя детьми, – сказал он, – в однокомнатной квартире. Я еле-еле на хлеб зарабатываю, а ты живешь один в трех комнатах, мир несправедлив!»

– Он вкусно готовит?

– Да, мне очень нравится. Фасоль крупная, мясистая, наваристая, в стакан он наливает воду из-под фасоли, наподобие супа или я не знаю, как это называется… вспомнил – Май Фуль называется… Вода такая, понимаешь, резкая, прямо бодрит. Меня от кофе так не бодрит, как от его горячего супца в стакане.

– Больше не пей ту воду и фасоль не ешь. Или не так: покупай фасоль, болтай с ним и говори, что дома будешь есть, тамам?[32]

– Тамам, господин Фрайдей…

– Ты уже был в новой пиццерии?

– Да, мы ездили туда с Халидом на его машине. Именно Халид показал мне это место. Отличное место, только есть одна проблема: алкоголя там не подают. Хозяин – ревностный мусульманин, превосходно готовит. Тесто тонкое, начинки много, и мясо, и овощи, и сыр плавленый, есть и с ананасами пицца, и вообще какая хочешь пицца. Столики расставлены в саду вокруг фонтана, мягкая голубая подсветка, музыка играет постоянно. Фейруз[33], кажется. Почему он открыл исламскую пиццерию в христианском районе? Христиане хотят выпить немного, посидеть, за выпивкой и разговор вяжется. Я бы туда хоть каждый день ходил, но теперь не буду…

– Почему?

– Приехали мы последний раз с Халидом в пиццерию, сделали заказ, прождали полчаса, а нам принесли пережаренный толстый корж с наваленным абы как мясом и тухлятиной в виде овощей. Ну, Халид у них и спрашивает, куда, мол, делась ваша потрясающая пицца и что за дерьмо вы нам подсунули? Пришел какой-то молоденький повар (мы его раньше не видели) и сказал, что он племянник хозяина, а дядя на время в Алеппо смылся, и признался, что готовить толком не умеет, только учится.

– Кстати, касаемо твоего Халида… – сказал господин Фрайдей.

– Отличный парень, – перебил я. – Вот только пьет много.

– Мы его пробили и выяснили, что он ищейка сирийского СМЕШа, недавно его приставили к тебе. Опасный тип, сдал сорок восемь человек из Табки только за последние три месяца.

– В смысле ищейка?

– Ну, лампочка, крот… понимаешь? Язык он ходячий, а не твой собутыльник. Пьет он действительно много и не притворяется, это-то тебя и спасает, ахи[34]. Старайся больше не вступать с ним в контакт, и тем более не пей… никаких разговоров на личные темы, политику и секс, понятно?

– Не может быть! – возразил я и встал с кровати.

– Сядь, будь так любезен, – не оборачиваясь, приказал господин Фрайдей. – Твой Халид – редкостная гнида. Он человека на прошлой неделе за анекдот о президенте сдал. Знаешь работника станции Мирвана?

– Знаю. Тот, что хромой на одну ногу?

– Да, у него с рождения одна нога короче другой. Так вот, на последнем митинге коммунистов по случаю очередной бомбардировки Израилем сектора Газа Мирван рассказал безобидный анекдот про президента какому-то пройдохе из толпы. Рядом стоял Халид и услышал, на следующий день за Мирваном приехал СМЕШ. Они обвинили его в шпионаже и продаже государственных тайн Израилю. Вчера ночью его казнили.