— Нам еще час ехать, — сообщил он.

Я кивнула, стряхнула крошки с передника и прислонилась к окну, чтобы чуть-чуть подремать. Когда проснулась, мать с сыном уже сошли. Полуденное солнце освещало их пустые сиденья, но в складках юбки я нашла малюсенький листочек. На нем было написано: «Путешествие Гулливера». Значит, они мне не привиделись, не примерещились в этот наполненный странностями день.

«Чикаго, Чикаго», — выстукивали колеса. Одинокое дерево на дальнем поле воздело ветки к бледноголубому небу в форме буквы «Ч». Лула дала мне адрес пансиона, где раньше работала ее двоюродная сестра. Миссис Гавестон вовсе не «элегантная дама», насмешливо сказала тогда Лула, но она честная, приличная женщина, и в доме у нее будет безопасно остановиться одинокой девушке. Я смогу заплатить за неделю — за постель и еду, но потом мне кровь из носу надо отыскать себе работу. Безо всякого рекомендательного письма.

— Чикаго! Прибываем в Чикаго, Центральный вокзал Иллинойс, — выкрикивал кондуктор, идя по проходу.

Далеко впереди показался в мутной дымке город — как черный зуб торчал он, упираясь в небо. А вскоре я могла уже хорошо его разглядеть, он расползался на горизонте огромным темным пятном. Найдется ли там местечко и для меня? В последнюю мою зиму в Опи ветер выдрал из земли небольшую сосну и швырнул вниз с горы. Она застряла в расщелине между скал и там засохла. Не думай об этом. Думай — о чем? О том, что даже вырванное с корнем дерево порой может прижиться на новом месте, найти себе клочок подходящей земли. Я прижала к себе походный мешок и ждала, когда мы приедем.

Мы добрались до вокзала в четыре часа дня. Я подошла к служащему и показала ему бумажку с адресом, а он начертил мне на обратной стороне план.

— Это далеко отсюда, мисс, будьте внимательны по дороге, — большие нафабренные усы грозно встопорщились, словно отгоняя прочь многочисленных воров.

Вместе с остальными пассажирами я вышла с вокзала. Солнце заливало улицу так радостно и щедро, что люди, торопливо проходившие мимо меня, казалось, скользили в золотом мареве. Порыв ветра раздул мне юбку, подгоняя вперед. Я справлюсь, подумала я. Я сумею найти себе честную работу. Гляди в оба, строго посоветовал внутренний голос. Не забывай, как ты в первый раз уходила от Мистрис, вся в мечтах и надеждах.

Но невозможно было не поддаться общему оживлению. Улица так и гудела — куча народу, огромные здания из кирпича и дерева, почти все недавно построенные: ужасный пожар уничтожил здесь целые кварталы десять лет назад. Я запомнила, нам про это рассказывала учительница английского в Кливленде.

Сверившись с планом, повернула на длиннющую улицу, которая должна прямиком довести меня до пансиона. Здесь было много кирпичных домов, но встречались и совсем сельские постройки. Из ворот одного такого дома выскочила вдруг целая орава поросят и с визгом ринулась врассыпную.

— Сорок центов за каждого! Помогайте ловить! — закричал погонщик скота, выбежав вслед за ними на улицу. В одну секунду на дорогу из ближайших домов высыпали желающие помочь: мужчины, пожилые тетки, мальчишки, девушки и даже старикан с костылем. Пьяненькие посетители таверны, размахивая пивными кружками, свистели и улюлюкали, гоняя поросят друг к другу, а те, ошалело визжа, метались у них между ног. Мальчишки орали и хохотали, как сумасшедшие. Проезжавшие мимо на телегах мужчины ловко хлестали поросят кнутом, заливисто лаяли собаки. Два прилично одетых джентльмена азартно помогали юному голодранцу вытащить поросенка, застрявшего между мусорными баками.

Маленькая девочка с черными кудряшками, зажав под мышками двух выдиравшихся на волю хрюшек, пробилась к погонщику и решительно заявила:

— С вас доллар, мистер, или я отпущу их обратно. Я умею обращаться со свинками.

Возница сунул ей доллар, и девочка ловко запихнула свою добычу к нему в повозку.

— Покупайте поросят! — весело крикнула она. — Отличная начинка для пирога!

Я пробралась сквозь суетливую толпу и через восемь кварталов нашла наконец пансион миссис Гавестон. «Сдаются комнаты», гласила аккуратная табличка над дверью.

Миссис Гавестон сама открыла мне. Она оказалась высокая, с гладкими седыми волосами. Уперев руки в боки, внимательно выслушала, кто я и откуда.

— Гарриэт хорошо работала, — кивнула она, когда я упомянула кузину Лулы. — Но нашла себе дружка и укатила с ним в Вайоминг. Вы полька?

— Итальянка.

— Хорошо. Поляки весь город наводнили. И что у них там в стране творится?

Похоже, она не ждала от меня ответа. Мы прошли в гостиную, где стояло небольшое пианино.

— Не настроено, — коротко бросила хозяйка.

Поднялись по крутой лестнице на два пролета и остановились перед дверью с номером 9. Она протянула мне ключ. Я неуверено провела пальцем по ребристой бородке.

— Что, никогда своим ключом свою дверь не отпирали?

Я покачала головой.

— Ну, все бывает в первый раз. Самое время попробовать.

Я отперла дверь и медленно распахнула ее. Комнатка была такая узкая, что широкоплечий мужчина, раскинь он руки в стороны, мог бы дотянуться до стен. Но там была кровать и на ней тонкая подушка, зеленое покрывало, чистые простыни и одеяло. Крохотный столик с тазом и умывальником, стул с тростниковым сиденьем, одежные крючки на стенах, газовый рожок и небольшое окошко с клетчатыми занавесками.

— Здесь прекрасно, — сказала я.

— Не знаю насчет прекрасно, но для работающей девушки в самый раз. У вас ведь есть работа?

Я объяснила, что хочу устроиться к какой-нибудь портнихе, и показала свои вышивки, то немногое, что успела сделать в поезде. Миссис Гавестон лишь мельком на них глянула и сообщила:

— Ничего в этом не смыслю. У меня на шитье никогда терпения не хватало. Ну, раз у вас нет работы, то я попрошу плату вперед за две недели.

Это почти все, что у меня есть. Она внимательно смотрела мне в лицо.

— Вы, похоже, приличная девушка. Во всяком случае, не смазливая. Моя прежняя служанка, дура несчастная, ушла сегодня утром. Тоже нашла себе дружка сердечного. Вот что. Если вы согласны прибираться здесь час по утрам и два вечером, а также всю субботу целиком, то я урежу квартплату вдвое. Потом найду кого-нибудь. Это куда как справедливо, верно? А днем будете искать работу.

Что же, значит, буду служанкой — но не рабыней, как у Мистрис. И уж за неделю я точно смогу найти себе работу. Слегка запинаясь, я поблагодарила миссис Гавестон.

— Да чего там. Пошли, Ирма, вы можете начать прямо сейчас.

Я протерла пыль в нижних комнатах, пропылесосила ковры новейшей «шваброй-лентяйкой» Биссел — миссис Гавестон весьма ею гордилась — и отполировала мебель лимонным маслом.

К субботе я не нашла себе работы, зато миссис Гавестон нашла себе Молли, ширококостную ирландку с прекрасными рекомендациями. Молли работала с удивительной скоростью, комнаты, казалось, начинали сверкать чистотой от одного ее прикосновения. За дополнительные деньги она ходила за покупками, помогала кухарке и перелопачивала огород на заднем дворе дома. Миссис Гавестон ничего мне не сказала, когда в понедельник я внесла полную оплату за комнату и еду. Я купила себе приличную одежду, а кроме того, тратила деньги на трамвай, чтобы быстрее передвигаться по городу. Все, что у меня осталось — это пять долларов. Я засыпала по ночам, перебирая четки: молила пресвятую Деву явить мне милость и помочь найти место.