А у Эрби и Каббадая родились между тем двое сыновей — солнцеокий Данн и кроткий Даданху. Данн обладал даром предсказывать Судьбу и управлять ею, вытаскивая жребий. Люди и боги в равной степени зависели от него. А поскольку Данн был сыном бога справедливости, то он старался поровну наделять всех радостями и горестями, и жизнь в Раморе в те далекие времена была вполне сносной.

Даданху же с детских лет любил все прекрасное, и вскоре люди стали почитать его как покровителя искусств и ремесел. Это он выковал для своей матери Эрби ожерелье из золота и научил первых мастеров вырезать из камня фигурки; это он вылепил из глины первый кувшин и соткал первый ковер.

Ты удивлен? Ты не веришь? Ты думаешь, он всегда был красноглазым, косматым уродом? О, если бы так…

Суфадонекса и Ягма не могли простить Каббадаю и Эрби их счастья, а юному Данну того, что он властен над ними. Сперва они похитили его жребии, но оказалось, что никто, кроме Данна, не может распоряжаться ими. В руках других богов жребии становились просто раскрашенными резными палочками. И тогда Суфадонекса и Ягма ослепили Судьбоносного, чтобы он не мог поровну распределять добро и зло, горе и счастье, благополучие и нищету. Судьба — так пусть же тогда только слепая Судьба, — сказали они.

Когда с его братом случилось несчастье, Даданху был на самом краю земли. Он искал какой-нибудь необычный камень, чтобы изваять из него скульптуры отца и матери, которых очень любил. И у глубокой пещеры, уходящей во тьму, он встретил девушку с черными волосами и алыми глазами. Но Даданху был художником: он не испугался ее, а только увидел, как она красива. Как ярко сверкают красные глаза на белой, словно пена на волнах, коже, как змеятся густые волосы, как изящны и тонки ее пальцы с острыми голубоватыми ногтями.

— Здравствуй, возлюбленный мой, — сказала девушка. — Я Стифаль, дочь великого Ягмы Долгие ритофо я жду тебя здесь. Раздели со мной ложе, и я дам тебе новую жизнь и новое счастье.

И Даданху любил ее много дней и ночей. И вот что странно — Стифаль любила его. Любила по-настоящему, как не могла любить, потому что у Мстительницы нет сердца. Вместо него Ягма поместил в грудь своей дочери драгоценный алый камень.

Ягма приказал дочери убить Даданху, но, когда он заснул в ее объятиях, Стифаль долго смотрела на прекрасного юношу, и ее рука в первый и последний раз в жизни не поднялась, дабы отобрать чужую жизнь. Но она боялась, что, проснувшись, он покинет ее навечно, и потому вынула у спящего Даданху сердце, выпила его кровь, заменив ее своею, а вместо синих, как море, глаз вставила ему алые холодные камни, ценнее которых не было в. этом мире.

И когда Даданху проснулся, то он уже не был прежним. Он удалился в ночь, страшась собственного облика, и долго бродил во мраке, однако вскоре душа его забыла, какой была, и в мир пришел ужасный бог разрушений. Он простил Стифаль, и она родила ему троих сыновей: Рафана — убийцу, Кублана — вампира и Селвандахи — поедателя душ.

Они отвоевали у Ягмы часть подземного мира и создали царство ужаса и ночных кошмаров. Это здесь прячутся от солнечного света ночные демоны, это сюда прилетает повелительница снов Деови, это здесь живут привидения и души тех, кто при жизни превысил меру совершённого зла.А потом в мир пришли те, кого теперь называют чудовищами, порожденными чернотой ночного неба.

Но они не были чудовищами в том смысле, который мы, люди, вкладываем в это слово. Они просто были иными. Их породили иные боги, они жили на другом краю времен, и вся их вина заключалась только в том, что они не были похожи на нас.

Не знаю, Аддон, не спрашивай, как поступили бы наши предки. Возможно, они и сами развязали бы кровавую бойню, возможно, именно у них хватило бы мудрости договориться с неведомым народом. Ведь те тоже были искусны во многих ремеслах и вовсе не хотели войны.

Их повелитель, многоглазый и многорукий бог Шисансаном, был велик и могуч. Однако он вовсе не таил зла и просил наших богов всего лишь исполнить долг гостеприимства. Он просил дать ему и его народу право обитать в непроходимых лесах и погрузиться в глубокие воды морей, которые все равно не были доступны людям. А взамен он обещал свою помощь против демонов и порождений тьмы. Его армия была немногочисленна, но очень сильна.

Они называли себя аухканами.

Лафемос посетил Шисансанома в его горной обители и убедился в том, что этот бог говорит правду.

И отчего бы не допустить, что создатель Югран когда-то, забавы ради, создал совершенно иной мир и совершенно иных существ. И дал им богов, похожих на них и не похожих на нас.

Какие они были?

А помнишь тот череп в храме Суфадонексы? Ты думаешь, это череп их божества? Нет, наш грозный бог войны, как величайшее сокровище, как самый Ценный трофей, поместил в своем храме останки обычного воителя.

А помнишь существо, которое мы нашли… На какое-то время в Раморе воцарился мир. Это и был тот самый Золотой век, о котором мы вспоминаем сейчас с такой тоской. Аухканы возвели у подножия гор величественные и прекрасные города. Среди них было много Строителей — они рождались с умением созидать и создавать удивительные вещи. В нашем мире на это способны только боги, а людей нужно учить. Шисансаном же был прародителем своего народа и каждому из своих детей вложил частичку божественной души.

Воины аухканов являются в этот мир готовыми к битве. Строители — к созиданию.

Это великий народ. Но наши бессмертные владыки не захотели делить Рамор с кем-то, кто во всем равен либо даже превосходит их. И они начали кровопролитную войну. Но ей предшествовала долгая и мрачная история предательств и братоубийств.

Ведь в те времена богами Рамора правили мудрый Лафемос и миролюбивый Луранудак. А верховным судьей бессмертных был Каббадай, который яростно выступал против войны с аухканами. Он полагал, что люди и аухканы многому могут научить друг друга. При этом, согласись, ему было очень трудно побороть свое стремление отомстить коварным братьям за увечье Данна и преображение Даданху. А Суфа-донекса и Ягма не преминули этим воспользоваться.

Люди — всегда люди. Простые решения нравятся им гораздо больше, нежели те, что требуют долгих раздумий, тяжкого труда и работы души. Гораздо проще возненавидеть, чем понять, убить, чем выпестовать… Ты и сам знаешь.

Орды смертных, пылающих жаждой убийства, штурмовали прекрасные города. Тетареоф сотрясал земную твердь; Ажданиока пробудил от долгого сна подземное пламя, и оно выжигало огромные пространства земли, не разбирая, где люди, где аухканы. Все живое уничтожали неистовые боги. Люди и животные погибали под обломками скал и среди руин городов и крепостей; сгорали в бушующем пламени лесных пожаров; захлебывались в исполинских волнах, которые обрушивал на берега Рамора обезумевший от ярости Улькабал.

Ягма пытался помрачить рассудок аухканов, но они устроены совершенно иначе, и мысли у них иные, и чувства. Аухканы выстояли, а вот люди утратили разум, и многие тысячи смертных погибли в жестокой резне, уничтожая друг друга на глазах у бесстрастно наблюдающих за ними детей Шисансанома.