Постепенно люди выдохлись и начали отставать – неразвитые легкие и слабые ноги подвели их. Мы мчались по пыльным улицам в самую гнусную часть города. Возле старой амбулатории я снова оглянулась и поняла, что мы здорово оторвались.

Остановившись у какого-то одноэтажного здания, я уперла руки в бедра и судорожно вдохнула.

– Прости, – сказал Каллум, привалившись к стене и тяжело дыша. – Я должен был…

Он покачал головой и чуть дернул плечами.

Я посмотрела на него, снова испытывая прежнюю тревогу, хотя он стоял передо мной. Я постаралась скрыть страх; отогнать тошнотворное чувство близкой потери, которое никак не утихало, но мне, очевидно, это не удалось, потому что он послал мне недоуменный взгляд. Пришлось отвести глаза. Фраза не складывалась, и я не знала, как сказать ему, что ужаснулась при мысли о какой-то случившейся с ним беде. Все вертевшиеся в голове слова казались жалкими. Вслух они прозвучали бы еще хуже.

Я прочистила горло.

– Что стряслось?

– Какие-то два типа схватили меня. Я хотел крикнуть, но мне сразу врезали по голове. Потом поволокли в переулок, чтобы… – Он мрачно посмотрел на меня. – Чтобы позабавились все? Они, выходит, и правда нас ненавидят?

Я поколебалась и кивнула, потому что так оно и было. Он разочарованно потупился.

– Прости, – проговорила я тихо. – Это я виновата. Я часто работала в этом районе. Меня презирают. Наверное, им нужна была я.

Он пожал плечами и потер голову:

– Ты ни при чем. Но у меня отняли шлем.

Я так отвлеклась на свои нелепые чувства, что даже не осознала этого факта. Бессмысленно было скрывать мой ужас.

– Да, хорошего мало, – вздохнул Каллум.

Это уж точно. Офицеры наверняка станут целиться в голову, и без шлема он обречен.

– Ты помнишь, где его отобрали? – спросила я.

– По-моему, когда мы очутились в центре города.

Я оглянулась, как будто и впрямь могла разглядеть шлем.

– Не вздумай возвращаться! – вскинулся Каллум.

Взвывшая сирена подтвердила его правоту. В небесах заревели челноки; я нащупала в кармане пистолет и прижалась к стене рядом с Каллумом.

– Что будем делать? – спросил он, глядя в небо.

– Тсс.

Из дома донесся шорох, затем – сопение, и мы с Каллумом одновременно развернулись. Доски были старыми, белая краска везде облупилась; в щели я уловила движение, придвинулась ближе, и кто-то судорожно вздохнул.

Дверь рядом со мной распахнулась, и я отскочила от маленькой девочки. Щурясь на солнце, она захлопала усталыми глазами.

– Грейс! – позвал ее чей-то испуганный голос, но девочка не двинулась с места и смотрела на меня.

На порог выбежала всклокоченная девчонка-подросток и сгребла Грейс.

– Мы не сделали ничего плохого, – сказала она, пятясь и прижимая малышку к груди.

– Мы здесь не ради вас, – ответил Каллум, еле сдерживая досаду.

Она подняла взгляд на челноки и снова посмотрела на нас:

– Вам нельзя тут оставаться.

Я оценивающе оглядела простершийся перед нами открытый участок. Травяные проплешины да рощица деревьев в нескольких ярдах – но чахлых и наполовину облетевших. Спрятаться негде, и нас наверняка заметят, если мы задержимся на пустыре.

– Вы беглые? – спросила она.

Мы не ответили, и я испытала некоторую гордость за то, что Каллум не доверился этому человеческому существу.

– Нельзя оставаться, – повторила она. – Извините. Я понимаю, что вы… поневоле такие, но вам придется уйти. – Она показала налево. – Вон там есть яма, ее не видно за деревьями. Попробуйте спрятаться.

Я удивленно посмотрела на нее, и Каллум потянул меня за руку.

– Идем, – позвал он, всматриваясь в небо. – У нас появился шанс.

Я пошла за ним и уже на ходу оглянулась на подростка:

– Спасибо.

– Ага. Удачи.

То и дело поглядывая на челноки, я бежала вслед за Каллумом. Они нацелились на другие районы, но один челнок висел в воздухе, развернув нос в нашу сторону.

Я понеслась по траве к деревьям, моля, чтобы нас не заметили. Небольшая яма выглядела так, будто кто-то начал копать могилу, да передумал на полпути. Она была не очень глубокая, но могла помочь.

Каллум прыгнул в нее, и я последовала за ним, съехав по грунту. Яма была слишком мала, чтобы вытянуться, и я подобрала ноги к груди.

Когда гудение челнока приблизилось, я уткнулась в колени и взмолилась, чтобы он не останавливался. Если нас засекут – нам конец. Один шлем на двоих, пустырь и пистолет с несколькими патронами.

Челнок с глухим ударом сел, и я попыталась отогнать нараставший ужас.

– Я не забыл тебя поблагодарить? – шепнул Каллум. – За то, что вызволила меня? Хочу успеть, раз мы скоро умрем.

Я сжала губы и уставилась в землю. Сказать «на здоровье» казалось глупостью, так как мы находились в считаных секундах от смерти. Уместнее было бы «прости».

Под ботинками захрустела трава, спасая меня от надобности вообще раскрывать рот.

– Это здание заброшено, – произнес офицер КРВЧ. – Проверь – может быть, там и прячутся.

Я выдохнула, поняв, что нас не заметили, пока мы бежали к яме.

– Там лишь какая-то ребятня, – отозвался другой голос. – Говорят, что никого не видели.

– Что они там делают?

– Живут, судя по обстановке.

– Ладно, пакуй их. Забросим в сиротский приют на обратном пути.

Я закрыла глаза, на грудь навалилась тяжесть. В трущобах было мало мест хуже, чем сиротский приют. В детстве я строила сложные планы насчет того, как избежать его, если родителей не станет.

– Нет! – донесся пронзительный крик. – У нас все хорошо! Не трогайте!

Я впилась пальцами в землю, отгоняя неуместное желание выскочить из ямы и броситься им на помощь.

Вопли продолжались все время, пока офицеры прочесывали район. Мне хотелось заткнуть уши, как я делала маленькой, но я боялась показаться Каллуму странной и жалкой.

Когда они погрузились в челнок и взлетели, я с облегчением выдохнула – больше оттого, что наконец стихли крики.

Каллум откинулся головой на стенку ямы и робко улыбнулся:

– С тобой все нормально? Ты какое-то время была сама не своя.

– Порядок.

Я встала и выглянула из ямы. Вокруг было тихо и безлюдно, дверь старой амбулатории моталась на ветру. В небе, в полумиле от нас, остался всего один челнок. Другие, наверное, приземлились по окружности Розы.

– Я должна раздобыть тебе шлем, – объявила я.