Мама».

Говорят, война – это всегда личное. У моей семьи был особый счет к старой власти, и, кажется, мать собиралась предъявить его по полной. В чем я была с ней исключительно солидарна.

С друзьями последний раз мы виделись, когда всех студентов собрали в общем зале и леди-ректор взяла слово.

– Все вы видели черный замок в центре столицы. А некоторые любители табака, – выразительный взгляд на кого-то в толпе, – наверное, уже знают, что королевский дуб зацвел.

Взволнованный шепот прошел по залу.

– Должна сказать, я себе не так представляла возвращение королевского рода, но некоторые нетерпеливые студенты умеют не вовремя влезть не в свои дела. Что ж… отложим этикет и пафос, они все равно не популярны у нас. Имею честь представить вам Раймонда энт-Тамма, наследного принца королей по крови.

Раймонд, все это время сидевший рядом со мной, глубоко вздохнул, сжал и разжал кулаки и встал.

Зал шокированно молчал, а Иви ухмыльнулась и в полный голос заявила:

– Мы успеем позавтракать до штурма дворца или уже после победы?

Это немного разрядило ситуацию, но все же скептично настроенное большинство в лице какого-то парня попросило доказательства.

Здесь было важно сразу правильно себя поставить. Новый король не должен быть слабым или сентиментальным, но и жестокий сноб не вызовет симпатии.

И Раймонд поступил грамотно. Его правая рука от шеи до пальцев покрылась толстой корой. Черной, с золотыми прожилками. Принц шевельнул когтистыми пальцами, и того, кому требовались доказательства, приподняло над его стулом, а затем не слишком аккуратно уронило назад.

Не знаю, что здесь сыграло больше: имеющийся авторитет Раймонда или демонстрация его дара, но студенты прониклись и позже некоторые даже добровольно вставали под королевские стяги.

Я же в тот день пришла к энт-Койну и заявила, что не отойду от него ни на шаг, пока не научусь управлять даром. Декан как-то странно посмотрел на меня, но в подробности вдаваться не стал. А если он и сложил все факты, то выводы оставил при себе.

Где-то за стенами академии были беспорядки, но мы видели их разве что в виде струек дыма в витражных окнах. Внутри же все как будто шло своим чередом. Пары, тренировки, уроки. Ключевые слова здесь – как будто.

Те, кто держал власть, отчаянно защищались, понимая, что в случае поражения одним из них грозит смерть, а другим – забвение.

Оппозиция к той власти была не настолько мотивирована, но долгое время не знала, к какой стороне примкнуть. А затем распалась и разошлась по разные стороны баррикад.

Быстрой победоносной атаки не получилось.

Почти два месяца мой прекрасный, цветущий мир лихорадило. Все настолько устали от нестабильности, что готовы были магией и мечом выбивать инакомыслие. Нам нужна была сильная власть, здесь и сейчас, иначе мы уже никогда не оправимся от долгих лет смуты.

Если честно, я не рассчитывала, что происходящее за стенами академии коснется меня лично. Но непричастных эта война не оставила.

Через 61 день после заявления Раймондом своего права на престол на древо Саар напали. Узнала я об этом, когда меня вызвали к энт-Виллоу, которую нечасто теперь можно было застать в академии. Кроме нее в кабинете еще присутствовал господин Амброх, юрист нашего древа. Мужчина, сидевший в кресле, приветственно встал.

– Что случилось? – опустив всякие формальности, спросила я, обратившись к юристу напрямую.

– Энт-Саар… – Амброх пожевал губами, – на ваше древо напали и ваша мать, она… – трагическая пауза, – в тяжелом состоянии в госпитале Туссилаго.

Туссилаго – лучший гвардейский госпиталь, и про него шутят, что врачи там поднимут на ноги любого, даже если он умер пару минут назад. Это немного успокаивало, но сама новость не вызвала никаких эмоций. Просто факт, пустой и бездушный. Чтобы осознать и оценить величину беды, мне нужно увидеть мать. Я посмотрела на леди-ректор.

– Территория под нашим контролем, – без слов поняла она.

– Надеюсь, вы не отпустили экипаж, – сообщила я юристу.

– Эм… нет, экипаж ждет. Но перед этим нужно соблюсти кое-какие формальности, – бодро продолжил юрист, – поскольку матушка ваша в настоящий момент не в состоянии управлять древом, а пока вы числитесь наследницей, никто не может взять ответственность на себя. Вот, подпишите, пожалуйста.

И мне протянули плотную зеленую бумагу с вензелями и уже даже поставленной печатью Родовой канцелярии.

Я сначала подумала, что у меня от свалившихся новостей слова складываются в какие-то неправильные предложения с каким-то диким смыслом.

– Энт-Саар, документ составлен мной лично, никаких ошибок быть не может.

– Не сомневаюсь, – протянула я и медленно демонстративно порвала документ, лишавший меня имени и права наследования. – Можете пояснить, а в связи с чем составлена данная… бумажка?

Юрист, не будь дураком, сначала переменился в лице, а потом бодро сдал нанимателя.

– Лорд Ядол сообщил, что у вас разладилось с матушкой, и вы выбрали стезю мага.

А, ну конечно. Налетело воронье.

– И как это связано с той лакмусовой бумажкой, которую вы мне подсунули? – елейным тоном спросила я.

Мужчина растерялся на пару секунд, но потом все же привел довольно слабый аргумент:

– Так ведь вы студентка, а управление древом отнимает все время. Вам придется бросить обучение.

Факт. Но передавать в чужие руки то, что моя мать такими силами создавала? Не дождутся.

– Энт-Виллоу, боюсь, мне придется отчислиться по собственному желанию, – ровно произнесла я.

– Вот так кардинально? – удивилась леди-ректор. – Я думала, ты возьмешь академический отпуск. И вернешься к учебе, когда закроешь все вопросы в своем древе.

«Если вернусь,» – мрачно подумала я.

Заявление на академический отпуск заняло пару минут. Юрист, явно не готовый к такому повороту событий, хотел сначала ознакомиться с ним и дать свое экспертное заключение, но под тяжелым взглядом леди-ректор как-то резко погрустнел.

Когда мы с господином Амброхом уже выходили из кабинета, я почувствовала движение на запястье. Опустила взгляд и поняла, что руническая надпись на сдерживающем браслете нарушена. Я обернулась на леди-ректор, сама не зная, что намереваясь сказать или спросить. Женщина сидела, оперевшись локтями об стол, переплетя пальцы на уровне подбородка. Поймав мой взгляд, она едва заметно усмехнулась, а ее зеленые глаза на мгновение вспыхнули.

И я промолчала.

Война не романтична и не поэтична. Можно сколько угодно рассказывать о том, как звенит сталь, как сверкает магия, как ровные ряды «наших» сминают оборонительные укрепления «их». Но истинное лицо любого вооруженного конфликта – это не блестящие латы и развевающиеся стяги. Чтобы понять, что из себя представляет война, вам нужно попасть в госпиталь.