Вероятно, по-настоящему Стив осознал, как далеко может зайти обезумевший фанат, 8 декабря 1980 года, в день убийства Джона Леннона. Узнав о случившемся, Кинг вспомнил свою майскую поездку в Нью-Йорк в рамках рекламного тура «Сияния». На выходе из Рокфеллер-центра после очередного телеинтервью к нему подскочил поклонник и, представившись его фанатом номер один, попросил автограф. Стив расписался на клочке бумаги, после чего поклонник остановил случайного прохожего, вручил ему «Полароид» и попросил снять его вместе с любимым писателем. Затем он привычным движением выудил из кармана специальный маркер для глянцевой бумаги и попросил Стива расписаться еще и на фотографии. «Он явно действовал по отработанной схеме», — позднее рассказывал Стив, припоминая, что он написал на фотографии: «Марку Чепмену с наилучшими пожеланиями от Стивена Кинга».

Впрочем, позднее Стив понял, что это никак не мог быть тот самый Чепмен, убийца Джона Леннона. «Даты не совпадали», — объяснял он позднее. Проведя небольшое расследование, Стив выяснил, что в конце мая, когда он находился в Нью-Йорке, Чепмен был на Гавайях. Впрочем, примерно в то же самое время писателя донимал один безумный поклонник, «который постоянно подсовывал… разные вещи на подпись. И он носил маленькие круглые очки, совсем как те, что носил Джон Леннон».

Из водоворота фанатского безумия начала всплывать идея для книги. Стив снова и снова прокручивал в памяти слова, слетевшие с губ человека, который мог оказаться тем самым Чепменом: «Я ваш фанат номер один».

Тэбби забеспокоилась: «Это действует мне на нервы, я волнуюсь за его безопасность. Нет никаких гарантий, что какой-нибудь псих не попытается сделать с ним то же, что сделали с Джоном. Стив известный писатель, а по улицам ходит немало чокнутых».

Иногда Табита чувствовала себя заложницей успеха мужа.

Стив успокоил жену. Он считал, что беспокоиться не о чем.

Успех мужа подстегнул угасшее было желание Тэбби писать, и оно вернулось с новой силой. Однако, когда воспитываешь троих детей в возрасте от четырех до одиннадцати, сложно выкроить время для себя. Тэбби бралась за рассказы, но так ни одного и не закончила, и все чаще жаловалась мужу на нехватку времени. Устав выслушивать ворчание жены, Стив подарил ей новенькую пишущую машинку и предложил снять офис подальше от дома, где можно будет спокойно работать. После переезда в дом на Западном Бродвее Тэбби стала регулярно наведываться в офис, работая над историей, из которой позднее вырастет «Маленький мир», ее первый опубликованный роман.

Тэбби всегда открыто признавала, что ей сильно помогла известность мужа: во всяком случае, редакторы всегда были готовы уделить минутку миссис Кинг, в то время как рукописи других начинающих авторов сперва попадали в «отстойник» издательства, огромную кипу из опусов новичков, — и далеко не все из них добирались до стола редактора. «То, что я жена Стива, мне только на руку: проще найти приличного агента; опять же некоторые издательства не прочь подзаработать на громком имени», — делилась Тэбби. Стив передал рукопись «Маленького мира» в «Викинг», своему редактору Джорджу Уолшу. Позже тот признался Табите, что не горел желанием читать ее роман и пролистал рукопись только по просьбе знаменитого мужа, в лучшем случае рассчитывая увидеть неплохую попытку новичка из серии «небезнадежно, но на публикацию не тянет». Однако, вопреки всем сомнениям, рукопись ему понравилась, он согласился издать роман и поставил его в очередь на публикацию в 1981 году.

Стив гордился женой, хотя и не скрывал, что решение Тэбби, со времен колледжа не приближавшейся к пишущей машинке, снова начать писать задело его за живое.

«Я зверски ревновал. Как ребенок. На языке крутилось: „Эй, это мои игрушки, положи на место, они не для тебя“. Однако стоило мне прочесть законченную рукопись, как ревность сменилась гордостью: я осознал, что моя жена написала отличную вещь».

Тэбби же, как обычно, восприняла свой успех более спокойно: «Полагаю, мы оба хотим сказать, что я целых десять лет делала все возможное для развития его карьеры, от моральной поддержки до чтения рукописей и советов, и он ответил мне тем же. Пока дети не выросли, писать было непросто. К счастью, они привыкли к недостатку внимания. Детей полезно время от времени игнорировать, как полезно иногда позволять им скучать. Дети быстро понимают, что они не пуп земли, а скука часто приводит к размышлениям, исследованиям и, в итоге, к новым открытиям».

Наконец настал черед Табиты блистать: она ждала своего часа намного дольше, чем Стив, и не только из-за необходимости воспитывать детей — подход Тэбби к творческому процессу отличался от подхода мужа. Если Стив был способен творить даже посреди бушующего торнадо и ужасно страдал, не имея возможности писать, то Тэбби относилась к писательству гораздо спокойней. «Для меня проблемой было начать. Я из тех, кто всегда найдет повод пофилонить. Однако стоит мне взяться за дело, и меня уже не остановить».

Разница была не только в отношении, но и в стиле работы. Тэбби и слова не могла написать без предварительного погружения в материал. «Мне не обязательно работать каждый день, — делится она, — у меня другой пунктик: я просто не сяду за книгу, пока не проведу тщательнейшее исследование».

Стив же терпеть не мог эту часть работы. «Мне достаточно наглядного примера, чтобы составить собственное представление об истории, — говорит он. — Я сажусь и пишу книгу, а уже потом провожу исследование, потому что мой принцип работы таков: „Не грузите меня фактами. Не отвлекайте меня от работы“».

Тэбби обязательно составляла предварительный план произведения, Стив же редко пользовался заготовками. «Я начинаю с замысла и примерного направления, а схемы и планы — это не для меня, — признает он. — Обычно я предвижу сюжет на десять страниц вперед, но никогда ничего не записываю, чтобы сохранить элемент неожиданности — кто знает, какие сюжетные повороты ждут меня на следующей странице? Теодор Старджон как-то раз сказал мне: чтобы держать читателя в неведении, писатель и сам не должен знать, что произойдет дальше. Этим принципом я и руководствуюсь. Никогда не знаешь наверняка, куда тебя заведет сюжет».

Снова вспомним, как в «Противостоянии» Гарольд Лаудер, съевший батончик «Пейдей», оставил шоколадный отпечаток пальца на дневнике, а читатели забросали Стива гневными письмами и батончиками, в состав которых не входил шоколад. В последующих изданиях Кинг поменял батончик на «Милкивей», а позже и «Пейдей» стали выпускать с шоколадом. После выхода каждой новой книги Стив получает тонны писем с указанием ляпов и всегда их исправляет. Ходят слухи, что он намеренно допускает ошибки, проверяя внимательность поклонников.

После ухода из «Даблдей» Билл Томпсон, первый редактор Стива, устроился на работу в небольшое издательство «Эверест хаус». Билл попросил Стива написать особую книгу: с одной стороны, отдать дань авторам, оказавшим влияние на его раннее творчество, а с другой — создать летопись всеамериканского увлечения жанром хоррор. Стиву идея понравилась, и он приступил к работе над «Пляской смерти», своей первой документальной книгой.