– Нам бы долю свою получить…

– Цыц! – Кузьме порядком надоело его нытье. – Вот что я скажу…

Что хотел сказать Кузьма, узнать не довелось. Арбалетный болт, вонзившийся в грудь казачьего атамана, оказался похлеще грома среди ясного неба. Секундное замешательство, охватившие советников, стоило жизни Афанасию, второй болт вошел ему в живот и прошел навылет. Афоня недоуменно смотрел на темное пятно, расползающееся по зеленой ткани кафтана, ноги стрельца подкосились и он плавно опустился на колени. Еще один болт вонзился в бочку с вином, проделав в ней дырку, через которую хлынула кровавая жидкость.

«Что за?..» – только и успел сказать князь, как был сбит с ног воеводой. Стрела с темно-синим оперением чиркнула воеводу по предплечью. Прореха на рукаве мгновенно окрасилась кровью.

– Сенька! Уводи князя, – отдал распоряжение Лука. – Кулчук, а ты помоги государю зброю вздеть. Остальные со мной.

Никто не ожидал нападения, потому их всех собравшихся на совет в княжьем шатре никто не имел доспеха, а из оружия имелись только ножи да кинжалы. В сундуке у князя хранился доспех, вот его-то и вытащили, чтобы засунуть государя в кольчугу и наскоро закрепить обе пластины зерцала.

– Готов, государь? – затянув последний ремешок, Семен защелкнул застежку, глядя на князя.

– Готов, – Андрей утвердительно кивнул головой, глядя на Афанасия.

– Помоги, – голос стрельца еле слышен, но и так понятно, о чем просит Афоня.

Семен вытащил из ножен саблю, делая шаг к умирающему.

– Оставь, – окрик государя остановил парня. – Уходим.

Полностью вооруженными оказались только братья да Кулчук с Булатом. Кузьма вооружился княжеским шестопером, воевода ухватил бердыш.

– Спаси Господи! – православные перекрестились и выскочили наружу. У шатра распластались два убитых стражника. Били их наповал, стальные болты снесли лобные кости – смерть мгновенная.

– Князя за стены, – выкрикнул воевода и не оглядываясь побежал к причалу, где вовсю уже хозяйничали чужие вои. Кузьма с Булатом немедля бросились за ним. На пристани чужаки методично подавляли последний очаг сопротивления, задавив щитами двоих княжеских воев. Андрей бежал к усадьбе, когда из-за сарая выскочила толпа невольников, вооруженных чем попало.

– Уходи, княже. Мы их задержим, – Сенька решительно двинулся навстречу надвигающейся угрозе. Для полностью одоспешенного воина взбунтовавшиеся невольники не страшны, но Семен не принял во внимание их численность. В него полетели камни, палки, щита у парня не было, результат оказался налицо. Один из камней ударил его по голове, а наскочившие невольники набросились на Семена, как стая шакалов.

Кулчук бежал за князем, заслоняя собой его спину от возможной стрелы, но, к счастью, не стреляли. Татарин обернулся как раз в тот момент, когда сбили с ног Семена. Кулчук резко развернулся, их догоняли. Рубанул саблей самого прыткого невольника, разрубив ему грудную клетку. Второй преследователь резко ускорился, стремясь сократить расстояние между собой и Кулчуком. Татарин не успел ударить, его сбили с ног. Кулчук выхватил кинжал, пырнул в живот противника. Мимо него неслись озверевшие невольники, татарин притворился мертвым. Потом он скинул с себя труп невольника и вскочил на ноги.

Князь почти добежал, но споткнулся, упал, теряя тафью.

– Вот черт, – только и успел сказать беглец, как чья-то нога впечаталась ему в затылок.

Татарин, видя, как полонили государя, понял, что ему уже не помочь, нужно уходить, пока враги заняты избиением князя. Парень шустро припустил к сараю, юркнув за угол, и тут же упал, споткнувшись о мертвое тело невольника. Рядом с трупом, привалившись спиной к стене сарая, широко раздвинув ноги сидел молодой княжий холоп Иван. Вся левая половина лица у парня залита кровью, рядом валяется здоровенный булдыган. Ванька еще был жив, но дыхание давалось ему с трудом. Помимо раны на голове, на животе расплылось кровавое пятно, а из прорехи на льняной рубахе торчит обломок тонкой жердины.

– Прости, брат, – с этими словами татарин перерезал горло умирающему и метнулся в сторону кустов, в надежде найти коня, если напавшие еще не захватили табуны.

Андрей очнулся из небытия, каждая клеточка его организма буквально кричала о невыносимой, адской боли. Вдобавок острая, нестерпимая жажда сводила с ума, делая страдания князя совсем уж нестерпимыми. Разбитые в кровь губы распухли и потрескались.

– Пить, пить, – с трудом ворочая налившимся свинцовой тяжестью языком, просипел он.

– Терпи, государь, – таким же сиплым голосом ответил воевода.

Андрей с трудом разлепил веки. Это сделать оказалось очень трудно, подсохшая кровь на лице мешала открыть глаза. Но он справился. На небе сияли звезды, значит, уже ночь. Андрей поворочал головой, стараясь разглядеть обстановку, насколько позволял свет от ярко пылающих костров. От обстрела со стороны кермена нападавшие отгородились опрокинутыми телегами и арбами. Фрязины отдыхали, уничтожая захваченное вино. От костров исходил запах жареного мяса, вызывавший острый приступ рвоты. Андрей не стал противиться, выблевав содержимое желудка прямо на грудь. Жажда после этого еще больше усилилась, достигая своего апогея, когда человек сходит с ума.

– Ты, государь, куси губы-то, куси. Легче станет, – посоветовал Лука, видя мучения князя.

Андрей закусил губу до крови. Кровь, чуть солоноватая, принесла видимое облегчение, но не надолго. Времени хватило, чтобы оценить обстановку. Воевода, сильно избитый, стоял привязанный к столбу. Рядом с Лукой расположились Кузьма и Булат, да еще один человек князя – Амос, из молодых новгородцев, пришедших к князю лонись по слову воеводы из Новгорода. Амос самый молодой из пришедшей ватаги, но воин справный. Теперь он, израненный, безвольно повис у столба, удерживаемый кожаными ремнями.

Жажда вновь стала нестерпимой, князь потерял сознание, провалившись в спасительное небытие. Из него его выдернули двое фрязинов, освободивших Андрея от пут. Князя привели в сознание, окатив холодной водичкой. Потом на щиколотки накинули веревочные петли, зятянув их покрепче.

– Держись, государь, – прохрипел Лука Фомич, пытаясь вырваться из пут, но привязан воевода качественно, все, чего он добился, был сильный удар ногой в пах, которым его одарил долговязый фрязин с гладко выбритой головой.

– Ужо попомню, – сквозь сжатые губы пообещал воевода. Фрязин не понял слов, но об их смысле – догадался. Хлесткий удар в зубы заставил воеводу заткнуться. Лука выплюнул выбитые зубы, сплевывая густые сгустки соленой крови.

– Попомню, – вновь пообещал упрямый Лука и твердо продолжал повторять заветное слово под градом сыпавшихся на него ударов, пока не потерял сознание.

Фрязин еще нанес несколько ударов, со злостью плюнул в поникшее лицо воеводы. Андрей с ужасом смотрел, как двое бывших невольников, осыпая князя нехорошими ругательствами, часть которых для Андрея оставалась непонятной, привязывали концы веревок к лукам седла. До Андрея дошел смысл их действий. Размычка! Вот что его ждало! Страшная смерть!