Эх, жаль, что не получилось у него вернуть свои деньги! Да и как бы он сделал это? Идти на ограбление? Да, именно. Как раз это он и намеревался сделать. Анюта сообщила ему адрес старухи, в квартире которой Шура спрятала его деньги. Тпррр, однако! А Олег? Почему бы не отправить на дело его? В волнении Дмитрий вскочил на ноги и принялся быстро ходить из угла в угол. Только бы он согласился. Надо всё обдумать как следует да и поговорить с ним.

Анна приняла Юрия по высшему разряду: стол выдвинут на середину комнаты, на столе – ваза с фруктами, ваза с цветами, три тарелки с салатами, бутылка шампанского и бутылка водки. Приди Юрий вовремя, то есть в шесть, как и договаривались, а не в половине седьмого, он застал бы бутылки со спиртным запотевшими, как бывает, когда их вынимают из морозильной камеры.

– А что у нас сегодня, праздник? – радостно удивился Юрий и сложил ладони у груди.

– Можно сказать, что да, – сдержанно улыбнулась Анюта. – А ты не хочешь меня поцеловать? Ты ведь забыл меня поцеловать, когда вошёл.

– Опять ты… – Юрий хотел сказать, что, мол, опять ты лезешь со своими поцелуйчиками, однако удержался и, потирая руки, сказал другое: – Анютка, лапа, да я тебя не один раз поцелую. Сейчас я разомнусь, родная, а потом и поцелую. Да ещё и не один раз.

Анюта надула губки:

– Потом… Потом – само собой. А когда только вошёл, ты должен был поцеловать меня. Или хотя бы чмокнуть в щёчку.

– Ладно, ладно, иди я тебя поцелую.

Покончив с навязанными ему формальностями, Юрий устремился к столу.

– Мать, давай нож, а цветы убери куда-нибудь.

– Цветы убрать? Но это же красиво, когда цветы!

– Красиво, конечно, красиво. Но красотой я уже насладился. И насытился. Анютка, не будь занудой.

– Но я хотела, чтобы действительно было красиво! Чтобы как у людей! – скисла окончательно Анюта.

И Юрий решил сдаться:

– Прекрасно, будь по-твоему. Я согласен на цветы и всё остальное. Я согласен даже на благовония и свечи, мать.

– Перестань! – неожиданно вспылила Анюта. – Я тебе вовсе не мать! Ты свою мать продал, а теперь меня матерью называешь! Если я и старше тебя, то это вовсе не значит, что я старуха!

Юрий посуровел:

– Ты это прекрати! Я не продавал мать и не собирался! Я свою долю квартиры продал, а мать свою продала. У нас договор с ними. И по договору они кормят её и ухаживают!

– Можешь это как угодно называть. Хоть договором, хоть по другому как. И куда хочешь себе вставлять. Сказала: продал, значит, продал! И не я одна так считаю, между прочим, любящий сыночек!

– И кто ещё так считает? – сцепив зубы, спросил Юрий.

– А все так считают! А деньги от квартиры ты пропил и теперь жратву у матери таскаешь! А они, между прочим, только её кормить обязались, а не тебя в придачу. И если она с голоду помрёт, то я не удивлюсь нисколько!

– Успокойся, не помрёт. Всё на контроле. И она сама меня угощает.

– Как тебя не угостишь? Тебя не угости – изо рта вырвешь вместе с остатками зубов. Много у неё зубов-то осталось?

– Вот это уж не твоё дело! Ты о своих зубах подумала бы!

– Ух ты! Да ты, смотрю, ещё и угрожать вздумал?! А ну, друг, выметайся-ка. Живо! – Анюта подступила к Юрию вплотную и принялась теснить его в направлении двери. – Выметайся, дармоед и христопродавец!

Юрий начал было зеленеть от ярости, но, наткнувшись взглядом на великолепие, находившееся позади Анны, мгновенно смягчился.

– Но зачем уж так-то? – проговорил Юрий, предпринимая попытку растянуть рот в улыбке. – Анютка, ты что? Анютка, ну погорячился я, каюсь.

– Погорячился он!

– Анютка, да милые бранятся – только тешатся. Не слыхала разве? Может, я и сказал чего…

– Ты мне зубы собирался повышибать! – перебила Анна. – Это шутки разве? Да за такие шуточки!.. Милые у него, вишь, тешатся.

– Анютка, а мы разве с тобой не милые? – силясь улыбнуться, сказал Юрий, который уже почти совершенно овладел собою. – Анютка, мы же с тобой как молодожёны. Дай я тебя поцелую и обойму со всею силой. У тебя, лапа, косточки захрустят от объятий. Ну? Давай, лапа, мириться.

Анюта повырывалась немного из рук Юрия да и сдалась – не одной же водку пить и шампанское. И не для себя же она старалась с этими салатами. А окорочка, которые сейчас в духовке доходят? Если бы у неё сегодня был рабочий день, то она запросто бы склеила себе другого мужика. Да, может, и не хуже того же Юрочки. Было у неё несколько способов, как это сделать. Один из них тот, что она использовала при знакомстве с Юрием.

Каждый вечер ей необходимо закрывать перед уходом домой киоск, для чего требуется опустить ставни, потом с наружной стороны воткнуть двадцатисантиметровые болты в отверстия, чтобы с внутренней стороны навернуть на них гайки. Со всем с этим Анна прекрасно справлялась и сама, без посторонней помощи, для чего выносила из киоска деревянный ящик, так как с земли до ставней, установленных на распорки, было высоко. К тому же, чтобы распорки – металлические штыри длиной около метра – выскочили из гнёзд, надо было ставни двинуть вверх. И частенько Анна просила о помощи припозднившихся покупателей мужского пола. Чтобы самой трижды не громоздиться на не очень надёжный ящик. Да и не только по этой причине, а ещё и ради новых знакомств.

В вечер знакомства с Юрием она выставила в окошко табличку со словом «закрыто» и принялась поджидать, не объявится ли кто подходящего вида. Ну, чтобы мужик был, во-первых, и интересный, во-вторых. Появился Юрий. Увидев табличку, всплеснул руками и сокрушённо помотал головой. Анюте Юрий сразу понравился. Возраст, правда, не совсем её, помладше будет. Анюта взяла болты и направилась на выход.

– А лавочка, красавчик, уже закрыта, – сообщила она, появляясь из-за киоска.

– Да вижу я, – скривился Юрий. – Пива хотел взять, а тут… Эх!

– А ты ставни не поможешь опустить? – спросила Анна.

– Ставни опустить? – отозвался Юрий и внимательнее взглянул на женщину. Теперь он сообразил наконец, что перед ним продавец из этого киоска. – А пиво? Пива дашь?

– Отпущу, – кивнула Анюта.

Юрий обрадовался:

– Отлично. Согласен. Сейчас сделаем. Всё сделаем в лучшем виде.

– Если пива отпущу, то согласен и опустить и воткнуть? – поинтересовалась Анюта.

Слово «воткнуть» было ключевым. Она вроде бы говорила о болтах, которые находились у неё в руке, но каждый, как известно, понимает в меру своей испорченности.

– Можно и опустить, и воткнуть можно, – заулыбался Юрий, непроизвольно пританцовывая.

– Я о болтах говорю, – пояснила Анюта. – Их надо отсюда вставить и подержать, чтобы я гайки могла завернуть.