— В Гехарии правит Император и Сенат, в который входят антропийские герцоги, короли гарунитов, главы Правящих этернийских родов, а также правители бассов.

— Это мне известно, — нетерпеливо перебила я. Себастьян усмехнулся.

— Не сомневаюсь, но тебе наверняка неизвестно, что каждые пятьдесят лет, когда происходит смена императора, представители других рас начинают плести интриги и пытаться усадить на трон своего кандидата.

— Ааа… — начинаю понимать, в чём суть.

— До следующего переизбрания осталось меньше трёх лет, интриги достигли своего пика. Адриан Верлен — как ты понимаешь — один из кандидатов со стороны человеческих герцогств. Кетро — жених Марлен Сильяэр, следующей в очереди на трон.

— А ты? — беарниец поморщился.

— Догадайся сама. Имперские амбиции никому не чужды, в том числе и моему отцу.

— Так это твой отец организовал отравление? — шёпотом спросила я.

— Нет! То есть, я почти уверен, что мой отец на такое не пойдёт. Но Управление внутренних дел подозревает всех претендентов на трон. Верлен — сильный кандидат, говорят, в Сенате даже бассы думают за него голосовать. Ситуация такая, этерны голосуют за наследника Правящих, антропиты за человека, остаются голоса бассов и гарунитов, которые и решают исход голосования. Однако, если Верлена устранят, то следующим желательным кандидатом для людей стану я. Я — беарниец, не знаю, слышала ли ты, что мы считаемся более цивилизованными, чем жители Бъясты.

Нечто подобное я слышала.

— Я обучаюсь тут, Верлен лично курирует мою выпускную работу. Выходит, что его смерть мне очень даже выгодна. Выгодна она и роду Кетро, которые в этот раз прикладывают слишком много усилий, чтобы усадить Илрэмиэля на трон, хотя всего через пятьдесят лет наступит очередь их семьи. Поэтому совершенно непонятно, зачем его родители настаивают на браке с Марлен Сильяэр.

— То есть он женится не по своей воле? — зачем-то уточнила я. Хотя если подумать, становится понятным, почему он такой мрачный всё время.

— Нет, они с Марлен росли вместе, и отношения у них скорее, как у брата с сестрой. В течение последних пяти лет, что они учились в Университете, я только и видел, как они то грызутся, то заступаются друг за друга, но ни один из них никогда не демонстрировал романтических чувств. Я уж молчу о том, что Марлен годами могла наблюдать, как через спальню Кетро проходили толпы других девушек. Хотя она и сама немало повеселилась.

— А как именно куратора пытались отравить?

— Точно не знаю, кто же будет такое рассказывать подозреваемому, — хмыкнул Себастьян. — Трауп упомянул только сочетание тринадцати ядовитых веществ, какое-то уникальное, по его словам…

— Тринадцати ядовитых веществ! — не сдержалась я и тут же нахмурилась. — Зачем так много? Сочетание пяти самых ядовитых растений может убить любого.

— Ты просто не всё знаешь про то, как растят наследников антропийских герцогств.

Я вообще ничего об этом не знала, ну то есть… могла предполагать, что готовят к тому, чтобы передать ему все дела. Например, дедушка гонял меня по зельям и растениям, таскал на завод и объяснял каждую мелочь — от устройства измельчителей до вопросов вывода продукции на рынок. Правда он успел не всему меня научить — например, меня планировали представить партнёрам после того, как я выйду замуж.

— Сама посуди, допустим твой ребёнок будет сидеть в Сенате, где четверо бессмертных, двое оборотней, которые могут разорвать любого в мгновение ока, просто потеряв терпение и хитроумные до невозможности карлики. Что ты будешь делать?

— Постараюсь дать ему как можно преимуществ, — пожала я плечами.

— Именно. Особенно учитывая, что сотни лет назад антропийских герцогов изводили как могли. Травили, убивали во сне, на охоте… Война за территорию велась всегда. Например, семье Сильяэр завод твоего деда поперёк горла стоит. Они же владеют половиной фармацевтической промышленности, а граф Фьери — второй его половиной, но этернам мало половины…

— Теперь понимаю, почему они смотрят на меня с такой неприязнью, — пробормотала я, вспоминая взгляды Марлен и Эллиссин, в которых светилась неприкрытая ненависть.

— Так вот… Верлены стоят поперёк глотки абсолютно всем и сразу, да ещё и во власть лезут. Поэтому с детства юных герцогов приучают к ядам, вырабатывают устойчивость организма. Простым сочетанием пяти самых ядовитых растений их не взять. К тому же, у них сильнейший энергетический поток, натренированный на то, чтобы щит включался автоматически, даже раньше, чем владелец осознает, что ему в спину летит стрела, пуля, нож… неважно.

— И как они этого добиваются? — нахмурилась я. Себастьян пожал плечами.

— Понятия не имею, но вряд ли детство нашего куратора было похоже на детство хотя бы отдалённо. Как и моё, да и любого из Правящих. У тех, кто должен вырасти сильным, его почти не бывает… А у тебя? — внезапно спросил он. — Какое было детство?

От его вопроса я вздрогнула и даже не сразу нашлась, что ответить. Что я могу ему рассказать? Что меня всю жизнь прятали от людей? Что в пять лет я сварила своё первое зелье и с тех же пор начала искать способ замаскировать свою внешность, чтобы иметь возможность выходить на улицу и гулять хотя бы во внутреннем дворе нашего замка? Пока я не придумала маскировку, у нас в замке не было слуг… совсем. Никто меня никогда не видел, кроме дедушки и мамы. Потом появились слуги, я так обрадовалась! Правда мне строго-настрого запретили с ними общаться. День, когда дедушка впервые привёз меня на свой завод, и мне позволили поговорить с управляющим, был счастливейшим в жизни… но всего этого нельзя говорить принцу Бъярны… не раньше, чем он поклянётся, что я для него дороже всех на свете и он будет хранить мои тайны. Случится ли такое? Тем временем, треклятый Илрэмиэль Кетро УЖЕ знает одну мою тайну и… пока хранит её. Почему-то.

— Калерия? — Я поняла, что слишком долго молчу.

— Прости, задумалась. Да детство было так себе. Отец погиб, когда я была в колыбели, мать страдала, редко улыбалась, дед — человек суровый. Меня растили, как будущего управленца Фармацевтической империи. Моими друзьями были книги и сотрудники дедушкиного завода.

Себастьян мягко улыбнулся.

— Понимаю… — и я видела, что он действительно понимает. Кто может понять рамки, в которые загоняют своих наследников аристократы, как не принц целого королевства.

— А потом вообще заявили, что нашли подходящего мужа. Из богатой семьи, ответственного парня, который точно не будет разбазаривать моё имущество.

— Видел я твоего «жениха», — хмыкнул Себастьян. — Похоже, что дед подобрал тебе самого безобидного, чтобы он нянчился с детьми, а ты бы управляла делами.

— Да, такой и был план, — созналась я. — Мать и дед жутко боятся, что я влюблюсь по-настоящему, и какой-нибудь хитрый муж станет во главе их наследия, а меня задвинет в сторону.

— Видимо, тебя этот вариант не устроил, — мягко произнёс Себастьян и я с удивлением обнаружила, что он сидит слишком близко ко мне. Ещё мгновение назад он был гораздо дальше.