Несколько тактов он сыграл молча.

– Потом она решила сыграть на бис, – продолжал он. – «Полёт шмеля», который я наказывал ей не играть ни в коем случае. Какой банальный выбор, как это пошло! Девочки всегда хотят его играть – конечно, ведь там одни хроматические шестнадцатые, которые можно играть в бешеном ритме не задумываясь о фразировании и нюансах. И, конечно, всем снова понравилось! Её родители так ею гордились.

Его лицо скривилось.

– Так что мне этого хватило. Я встал перед всеми и сказал им, что я думаю о её выступлении. А так же упомянул и о том, что я думаю о их музыкальном вкусе. Обыватели!

Кастл доиграл до конца отрывка.

Он сказал:

– Но это для меня не новость. Всю свою жизнь в этом городе мне приходится мириться с этим. Представьте, каково мне было расти в гнусном городишке, в котором нет ни намёка на культуру – мне, чувствительному мальчику, которого дразнили изо дня в день! И издевательства так и не прекратились, они просто приняли другие формы – бестактность, самодовольное неуважение, насмешки за спиной.

Он удручённо покачал головой.

– Только мама меня всегда понимала. А она ушла из этого мира уже давно...

Он принялся за другое произведение.

Райли мысленно представила, какой была его жизнь.

Это был дом, в котором Алек Кастл провёл всё своё детство, в котором он жил с матерью до самой её смерти. Райли предположила, что его отец бросил семью в какой-то момент, скорей всего, ещё тогда, когда мальчик был совсем мал.

Был ли у него тяжёлый выбор между преданностью матери и мечтой стать известным пианистом?

Скорее всего.

И то, что от него осталось, было горькой оболочкой мужчины, который ненавидел всё, что его окружает.

Он жаждал отомстить им всем.

Способен ли он на убийство?

Райли в этом не сомневалась.

К тому же она чувствовала, что физически он гораздо сильнее, чем кажется – у него сильные руки пианиста.

Она вознамерилась не покидать этот дом, пока не узнает правду, какой бы она ни была.

Она всё ещё не спросила его о том, где он находился в то время, когда пропала Холли, но как только она открыла рот, чтобы озвучить вопрос, как к её удивлению заговорила Джен:

– Я когда-то играла на пианино. Вы не возражаете?..

Джен жестом указала на фортепьяно.

Кастл уставился на неё. На мгновение показалось, что он вообще не собирается ей отвечать.

Затем он встал со скамейки у пианино и сделал шаг назад. Джен заняла его место.

Она тут же начала играть. Райли с удивлением услышала тот же отрывок Шопена, который только что играл Кастл.

И своим нетренированным ухом Райли слышала, что Джен играет примерно так же хорошо, как Кастл.

Кастл же сердито нахмурился.

Он резким голосом сказал:

– Прекрати это, девочка.

Джен остановилась.

Кастл достал дирижёрскую палочку.

– Я хочу услышать гаммы, – сказал он. – Все двенадцать мажорных гамм.

Джен послушно стала играть ряды гамм, поначалу предельно аккуратно. Во время первой пары Кастл просто махал палочкой в такт ей. Но затем он стал бить палочкой по клавишам рядом с её руками. Джен это отвлекло, она сбилась и стала допускать ошибки. На каждой неверной ноте Каст больно бил её палочкой по рукам.

Наконец, Джен перестала играть и положила руки на колени.

Райли показалось, что на глазах её промелькнули слёзы.

Джен хрипло сказала:

– Спасибо, что уделили нам время, мистер Кастл. Нам с партнёром пора.

Больше ничего не сказав и не глядя по сторонам, Джен встала со скамейки и пошла к передней двери.

Райли была ошарашена. У неё ещё осталась масса вопросов, которые она хотела бы задать Кастлу. Но Джен уже вышла из двери, так что у Райли не осталось других вариантов, как броситься за ней вслед.

Что вообще только что произошло?

Не сказав учителю пианино ни слова, Райли вслед за Джен вышла из двери. Когда они обе оказались снаружи, она увидела, что младшая агент торопится к машине. Райли бросилась бежать и догнала её:

– Джен, что ты делаешь? У нас ещё много вопросов к нему.

– Нет, – отрезала Джен, открывая дверь с водительской стороны.

– Стой, – сказала Райли.

Джен застыла на месте, уставившись на дверь.

– Ты не поведёшь, – твёрдо сказала Райли. – Ты сейчас не в том состоянии.

Ничего не говоря, Джен обошла машину и села со стороны пассажира.

Райли обернулась на дом Алека Кастла. Передняя дверь уже была закрыта за ней, и дом выглядел таким же пустым, как и был, когда они только приехали. Она открыла дверь в машину и села за руль, однако ехать не собиралась, по крайней мере пока.

Райли сказала:

– Послушай меня. Я не знаю, убийца ли Кастл, но пока он наиболее подходящий подозреваемый. Более вероятный, чем Трип Крозьер, по моему мнению. Нам нужно вернуться туда. Нужно припереть его к стенке.

Джен глубоко выдохнула.

– У него есть алиби, – возразила она. – Концерт девочки, Эйвери Далтон, так он сказал её зовут. Мы можем проверить его.

С каждой секундой Райли приходила во всё большее волнение.

– Джен, судя по тому, что нам известно, он мог всё это просто выдумать! К тому же детский концерт не мог продлиться всю ночь. Этого алиби и близко недостаточно, чтобы доказать, что он не убивал Холли Струтерс. А у меня даже не было возможности спросить его, где он был, когда убили Кети Филбин.

– Это неважно, – сказала Джен.

– Это важно!

Теперь Джен посмотрела прямо на Райли, её голос вдруг стал резким и громким.

– Кастл не наш убийца, понятно? – заявила она. – Он вообще не убийца!

Райли в шоке замолчала.

Джен глубоко вдохнула.

– Только не смейся надо мной, – попросила она. – Но когда я была маленькой, я хотела стать балериной.

Райли не знала, что сказать.

«Почему я должна смеяться?» – недоумевала она.

И как это связано с Алеком Кастлом?

Она ждала продолжения от Джен.

– Поэтому я стала учиться игре на пианино, – рассказывала она. – Чтобы лучше разбираться в музыке и, соответственно, лучше танцевать.

Джен замолчала на мгновение.

– Моего учителя по танцам звали мистер Катц. Он считался лучшим учителем танцев в Ричмонде. Его ученики часто продолжали учиться в Нью-Йорке, а некоторые из них со временем стали работать в профессиональных коллективах.