Джен с трудом сглотнула.

– Кажется, я была действительно хорошим танцором. Мистер Катц часто говорил мне, что я хороша, что я большая молодец. Он сказал, что у меня есть все данные, что однажды я могу стать профессиональной балериной, а может быть, даже знаменитой. Но он также всё время говорил мне, какая я толстая, жестоко шутил по поводу моего веса. Он заставлял меня записывать всё, даже самую мелочь, что я ела за день. Но как бы мало я ни ела, он всегда говорил, что это слишком много. Я начала сходить с ума, начинала голодать. Но я никак не могла похудеть. Никак!

Джен выдавила горький смешок.

– На самом деле, я не была толстой. У меня просто широкая кость, атлетичная и мускулистая фигура, как и сейчас. Но мистер Катц никогда не говорил мне, что у меня просто неподходящее строение для балерины. Балерины должны быть тонкими и гибкими. Никакая диета в мире не могла бы изменить меня. Я никогда не стала бы достаточно худой.

– Мне очень жаль, – сказала Райли. – Но как это связано с…?

Джен перебила её, теперь её голос дрожал от гнева:

– Дело было в том, что он мог просто сказать мне. Я никогда не стану балериной, но виновата в этом ни я и ни кто-то другой – просто у меня не те гены. Это не значило, что я не могу продолжать танцевать и наслаждаться этим. Может быть, я могла бы заняться хореографией или преподаванием.

Джен застонала от тихой ярости.

– Но нет, он продолжал лгать мне насчёт этого, говоря, что если бы я не была чудовищно жирной, я могла бы завоевать своими танцами весь мир. И единственной причиной, почему он так вёл себя со мной, было…

Она замолчала.

Райли закончила предложение за девушку:

– Чистая жестокость.

Джен кивнула.

– Да. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что он не только со мной так поступал. Он вёл себя так со всеми девочками. Если они не были прирождёнными балеринами, он делал всё, чтобы сделать их несчастными, в то же время укрепляя их надежды. Девочки, которые учились у него, получали травмы направо и налево, слишком усердно стараясь, моря себя голодом безо всяких на то причин. Но ему было наплевать. Для него это была просто игра.

Джен подняла голову и посмотрела на Райли.

– Он был женоненавистником и садистом. Я многому научилась от него о женоненавистничестве и садизме, а потом дополнила это знаниями, полученными во время учёбы в ОПА. Я поняла, что есть два типа садистов – те, кто мучают, насилуют и убивают, и те, кто просто жалок и низок. И поверь мне, между ними большая разница. Мистер Катц никогда бы никого не убил – он для этого слишком труслив. И он так наслаждается пытками, что не хотел бы их прекращать. Он старался удерживать жертв как можно дольше, чтобы продолжать обучать их.

Джен встряхнулась, как будто пытаясь стряхнуть злость.

– Я только что протестировала Алека Кастла, спросив, можно ли сыграть для него. Я знала, что он покажет свой истинный характер. Я поняла это сразу, как только он начал бить меня палочкой – недостаточно сильно, чтобы поранить, но достаточно, чтобы я почувствовала себя униженной. Этого он и хотел – заставить меня заплакать, если можно. Так он всегда и поступал. Поэтому Холли плакала после первого же урока, полученного от него.

Джен тяжело вздохнула и вытерла глаза.

– Но он не убийца и не насильник. Поверь мне, Райли, я точно знаю, о чём говорю.

От истории Джен у Райли отпала челюсть.

Она не знала, что сказать, не знала, что и думать.

Права ли Джен насчёт Алека Кастла?

Она обернулась на дом и снова заметила лёгкое движение тяжёлой шторы на одном из окон. Она могла представить этого тощего мужчину, стоящего за неё и в щель подглядывающего за тем, что они делают.

Слова Джен начали доходить до неё. Кастл заставлял своих учеников стараться изо всех сил, чтобы развить навык, большей части которых просто недоступный. Он заставлял их родителей покупать дорогие инструменты и продолжать платить за его уроки. Он устраивал концерты и заставлял родителей чувствовать себя так, будто они должны ценить его усилия, а в конце концов унижал их всех.

Она подумала, что Холли Струтерс правильно сделала, что не попала в эту ловушку. Когда учитель музыки унизил её в первый раз, она не вернулась за ещё одной порцией боли. Но скорей всего, не это привело её к смерти.

Было ясно, что Кастл мстил свои студентам за собственную жалкую жизнь. Но не убивая их.

Райли завела машину. Она сказала:

– Надо навестить шефа Синарда в полицейском участке.

Тронув с места, Райли всё время думала об алиби учителя музыки. Конечно, нужно было отправить кого-то проверить его. Они всегда должны строго придерживаться процедуры. Алиби может подтвердиться, но если вопросы всё же останутся, им нужно проверить их тоже. Но в перспективе всё это будет неважно.

Они не нашли убийцу, которого ищут. По крайней мере, Джен помешала им тратить время на не того человека.

Райли странно поразило то, что проделала её новая напарница.

Как и сама Райли, Джен, казалось, обладала мощной интуицией. Но методы Джен категорически отличались от методов Райли, хотя и были ещё более нетрадиционными. Она сама была готова ранить собственные чувства, чтобы выяснить то, что хотела.

Хорошо это или плохо?

Райли не знала ответа, и это её тревожило. Ей всё ещё предстоит многое узнать о своём новом партнёре.

И она подозревала, что что-то из того, что она узнает, может ей не понравиться.

Ведя машину к полицейскому участку, Райли поняла, что ей становится всё больше не по себе от Ангьера. У неё было жуткое ощущение, что от этих с виду совершенно ничем не примечательных улочек веет холодом. Она повторяла себе, что дело всего лишь в допросе садиста-учителя.

Она уже привыкла считать Ангьер маленьким деревенским сообществом, но когда они с Джен проезжали мимо одного квартала за другим, состоящих из одинаковых домов, она напомнила себе, что он не так мал, как кажется. Населения в нём около 25 тысяч человек, что примерно так же, как во Фредриксбурге, в котором жила она сама. Но в этом городе была заметно полное однообразие стиля. Это не включало хорошо сохранившихся исторических районов или современных моллов. Единственным отличавшимся местом был двор учителя музыки.

«Здесь действительно полно потенциальных подозреваемых», – напомнила она себе.

Однако того, что многие из тех, кого она здесь встречала, были в чём-то повинны или просто жестоки, было явно недостаточно.

А они с Джен не могут просто ходить от двери до двери и допрашивать всех подряд.

Они должны сузить круг возможных подозреваемых.

Припарковавшись у полицейского участка, Райли с Джен пошли к внушительному зданию из красного кирпича. Как и у стоящей неподалёку администрации, где они с Джен встречались с мэром, по каждую сторону от дверного проёма здесь были колонны. Из своего последнего визита сюда для допроса скользкого наркоторговца она поняла, что шеф Синард управляет на удивление большой и продуманной организацией с множеством высокотехнологичного оборудования – это не была маленькая полицейская станция из стереотипного ситкома.