– Скажите, Нина, а свежих случаев много, когда избитых, покалеченных приходилось из отделов полиции забирать?

– Ой, даже и не знаю, Антон! Если на цифры смотреть, то картина, конечно, страшненькая получается. Мы же видим все, мы же журналы ведем. К нам вон ОП «Северный» ближе всего. В неделю раза два бригады туда выезжают.

– В неделю? – опешил Антон. – Раза два? Это получается, что в этом году вы пострадавших из одного только отдела около полусотни человек вывезли?

– Что вызовы? – вздохнула Нина. – Вызовы разные бывают. Могут пьяного с разбитым носом привезти или что-то другое. А вот я вам скажу, что только за мои дежурства со «Скорой» у нас больше десяти госпитализаций было в этом году.

– Нина, мне нужны адреса, фамилии, имена! – схватил женщину за руку Антон. – Очень нужно! Согласитесь, что цифры-то очень страшные получаются. Мне бы хоть с десяток человек.

– Я даже не знаю, как вам и помочь. Вы поймите, я не могу просто сесть и начать выписывать сведения из журнала. Если вдруг кто увидит, доложит начальству? У нас же в комнате постоянно несколько человек сидят. Да и сведения зачастую у нас неполные. Если бригада на квартиру выезжает, там понятно, там все данные, а тут… Фамилия, имя и… и возраст.

– Но это же не всегда так?

– Не всегда. Когда человек в сознании, мы можем расспросить. Но самые точные данные в больнице, куда пациента отвезла бригада. У них в любом случае карточка заводится со всеми личными данными.

Антон поблагодарил Нину, поднялся с лавки и ушел в темноту. Остановившись посреди двора, он вытащил из кармана дешевую трубку мобильника, которую ему купила Антонина, набрал номер Леонтьева.

– Да, – проворчал недовольно капитан, видимо, поняв, что номер ему незнаком.

– Петр Васильевич, это Антон…

– Что? Ты? Откуда у тебя телефон, это чей?

– Успокойтесь, пожалуйста, это мой телефон.

– Так у тебя же украли. Или все-таки врал?

– Нет, – устало ответил Антон. – Ну почему сразу «врал»? Что же вы за народ тут такой? Антонина мне купила, для связи.

– Понятно, – ехидно произнес участковый.

– Да что вам понятно! – взорвался Антон и тут же понизил голос: – Что вы все… Хотите жениться на ней, так женитесь! Ухаживайте, как люди это делают, а то и не так и не эдак!

– Узнаю Тонькины приговорочки, – грустно хмыкнул капитан. – Она рассказала про наши отношения?

– Вот как раз про отношения ей рассказать было нечего, а про то, что она не поймет ничего, – это было. То ли сватается, то ли балуется! И вообще, у нас есть дела поважнее ваших отношений с женщинами!

– Вообще-то есть, – вдруг согласился Леонтьев, и голос у него стал обычным. – Нас сегодня в отделе собирали и приказали негласную работу провести кое с кем из граждан. Догадываешься с кем? По намекам я понял, что как раз пострадавшие. Как раз те, кто никак не успокоится и пытается раздуть это дело, добиться наказания виновных.

– Вам тоже поручили?

– Мне – нет, я с завтрашнего числа в отпуске. Мне из-за травмы головы обещали, что полечусь немного амбулаторно, а потом отпустят. Пару фамилий и адресов я записал. Может, предупредим людей, побеседуем в другом разрезе? Ну, например, чтобы затаились до поры до времени, когда ты со своими сюда нагрянешь.

– А вы думаете, что угрозы в их адрес могут быть реальными?

– А кто их знает? Когда терять нечего, люди на многое способны. Или когда свою безнаказанность чувствуют. Не знаю уж как насчет физической расправы, а неприятностей много можно наделать. На работе, например.

– Вы где сейчас, Петр Васильевич? В Сарапинске?

– Да, собирался домой ехать.

Через несколько минут они встретились на улице Челюскинцев, возле дома, где жил один из потерпевших. Обычная пятиэтажка, обычный двор, тишина позднего вечера и уловимая аура надвигающейся беды. По крайней мере, Антон ее ощущал очень хорошо. Тишина, покой, кое-как улегшиеся воспоминания о неприятностях, налет забвения, и вот-вот опять постучат в дверь, опять глянут глумливые глаза и начнут кривить губы и зло шептать угрозы. Мерзость, погань!

Он невольно тряхнул плечами и повернулся к Леонтьеву:

– Здесь?

– Да, – кивнул участковый, – дом восемнадцать, квартира тридцать шесть, Семенов Роман. По-моему, три месяца назад его забрали по подозрению в грабеже. Я так понял, что он несколько недель потом провел в больнице.

– Ладно, пошли, – махнул Антон и двинулся к подъезду. – Времени у нас мало. Может, и совсем нет.

На звонок сначала долго никто не реагировал, потом послышались шаги, и женский голос, отчитывающий кого-то, что слышит и не открывает. Небось это к нему приятели…

– Кто там? – Приятный бархатистый женский голос снова навеял атмосферу домашнего покоя и уюта, который они сейчас не просто разрушат, а не оставят камня на камне.

– Полиция, – ответил Антон. – Откройте, пожалуйста.

Женщина за дверью отчетливо охнула. И было в этом возгласе столько боли, страха, отчаяния, что сердце у Антона сжалось.

– Пожалуйста, – повторил он, – это очень важно!

Замком долго щелкали, но дверь не открывалась. Антон почти физически ощущал, как дрожь в руках мешает женщине открыть, повернуть защелку. Наконец дверь распахнулась, и женщина лет сорока пяти в простом халатике отступила назад, глядя на гостей широко раскрытыми глазами.

– Сеня… Сень… – не поворачивая головы, звала она, наверное, мужа, – тут пришли… из полиции.

Антон шагнул в квартиру первым и оглянулся на Леонтьева, чтобы тот не мешкал и заходил скорее, мало ли кто из соседей высунет нос и запомнит их в лицо. Антону хуже не будет, а вот у капитана могут начаться проблемы раньше времени.

В коридор, как вихрь, вылетел невысокий мужик в белой майке и с пивным животиком. На его лице одновременно были и решительность, и застарелый страх.

– Можно пройти? – попросил Антон. – Нам нужно с вами поговорить. И желательно без сына. Роман дома?

– Дома, – немного опешил отец, готовившийся, видимо, орать, защищать, угрожать жалобами, а может, и физически не впускать. – А в чем дело?

– Господи, – простонал Антон, – да за этим же мы и пришли к вам, чтобы сказать. Куда нам пройти?

Женщина все еще держалась за грудь и смотрела непонимающими глазами на гостей и мужа. А вот отец, кажется, что-то сообразил. Он нахмурился и кивнул, чтобы гости шли за ним на кухню. Там он развернулся, закрыл дверь и сложил в ожидании руки на груди. Невысокий, лысеющий, отчаявшийся и готовый на все человечек.

– Ну?

Когда он еще только добирался до места, где они договорились встретиться с Леонтьевым, Антон подобрал слова и короткие фразы, с помощью которых будет вводить семьи в курс дела. Этими фразами он сейчас и рубил, вдалбливал в голову отца, что сына нужно срочно увозить из города. Не просто срочно, а именно сейчас, ночью. Если родители хотят продолжать борьбу, хотят добиться справедливого наказания для вурдалаков, им не следует давать ни малейшего шанса запугать себя, шантажировать. Уехать хотя бы на неделю!