— Когда-то это была моя спальня. Кое-что не меняется со временем. Я любил ее. Здесь я ощущал себя капитаном Киддом.[27]

Из комнаты открывался такой захватывающий вид на море, что Аркадий понял, какое буйство фантазий пробуждалось в маленьком мальчике, воспитанном на пиратских легендах Карибского моря. Обстановка была тесной: койка, морской сундук, письменный стол, полка с приключенческими книгами — «Дон Кихот», «Айвенго», «Остров сокровищ», прикрытый салфеткой CD-плейер, зеркало в красной бархатной раме, кокосы и раковины на подоконнике, пластмассовая фигурка святого в бумажных цветах. Большая автомобильная камера свисала с потолка, выполняя роль люстры. В подвешенных на стены мешках из рыболовной сетки хранились ласты, катушки для спиннинга, свечи и разного размера коробки с крючками. Под койкой стоял ящик с инструментами, коробки с машинным маслом, барабаны и бутыли из тыквы. На крючке над кроватью висело что-то похожее на арбалет без тетивы, длинное деревянное дуло с рукоятью и спусковым крючком револьвера и три круглых увесистых мотка резинового шланга.

— Подводное ружье, — пояснил Эрасмо.

Он заставил Аркадия снять его со стены и показал ему, как нужно приложить удлиненную часть к бедру, чтобы обеими руками натянуть струну и привести его в боевое положение. Сам гарпун был сделан из стального стержня, вместо зазубрин два острых складных пера, удерживаемых скользящим кольцом на наконечнике.

— Кубинский рыбак готов на всех фронтах!

Аркадия больше заинтересовали фотографии боксеров на стене.

— Кид Шоколад, Теофилио Стивенсон[28]— это все кумиры Монго, — сказал Эрасмо.

Под газетной фотографией Фиделя в роли спарринг-партнера с высоким и худым боксером значилась подпись: «El Jefe con el joven pugilista Ramón Bartelemy».

— Вы же сказали, что его зовут Монго.

— Рамон, Монго, какая разница? — Эрасмо пожал плечами.

Фотография кубинских боксеров, стоящих на фоне Эйфелевой башни, была абсолютно идентична той, которую Аркадий видел в комнате Руфо, только на этот раз Аркадий узнал Рамона «Монго» Бартоломея рядом с Руфо.

— Если его здесь нет, то где же, по-вашему, он может быть?

— Не знаю, камера-лодка здесь. Аркадий, ты не станешь возражать, если я спрошу тебя о ПНР? До того, как был этот вечер у сантерии, двое из них дежурили через улицу. Я знаю, что они не любят русских, но разве тебе нечего сказать мне? В конце концов, я здесь живу.

Аркадий посчитал этот вопрос уместным.

— Возможно, это как-то связано с сержантом Луной.

— Луна. Тот самый Луна, темная сторона луны, невидимая, но реальная. Да, этому человеку лучше не переходить дорогу, а еще лучше не выставлять его посмешищем на глазах у друзей… Но теперь полицейских не видно, хотя они могли бы тебе понадобиться, если Луна вернется.

— Я тоже думал об этом.

— Ты так хочешь найти Сергея?

— Или хотя бы выяснить, что с ним случилось.

— Тебе пора начать думать о том, что случится с тобой. Пойми, здесь у тебя нет ни власти, ни авторитета, к тому же ты не говоришь по-испански, хотя это плюс. Ты не можешь вести расследование, все, что ты можешь сделать — это влипнуть.

— Во что?..

— Куба — непростая страна. Проще говоря, если ты не хочешь, чтобы тебе отвинтили голову, держись подальше от Луны. Я тебе это потому рассказываю, что чувствую свою вину за прошлую ночь…

Аркадий открыл окно пошире. Под закатным солнцем волны боролись с встречным береговым ветром, показались два neumaticos, плывущих на гребне волны, они то исчезали из вида, то появлялись вновь, как всадники на невидимых лошадях.

— Если камера Монго здесь, где же он сам?

— Он может рыбачить на берегу.

К тому времени, когда Аркадий и Эрасмо вернулись на улицу, neumaticos усиленно гребли короткими веслами, чтобы обойти волнорез. Зеленые бурлящие волны вспенивались. Рыбакам нужно было пробиться к берегу одним резким толчком. Аркадий отметил про себя, что это очень подходящее место, чтобы сломать себе шею.

— А когда Монго обычно выходит на рыбалку?

— Кто ж его знает. Neumaticos выходят в море и днем и ночью. Они сначала шерстят одну часть залива, потом другую. Рыбалка в автомобильных камерах — настоящее искусство импровизации. Они могут держаться поближе к берегу или уходить в море на многие мили, где туристы с лодок ловят марлинов.

И, знаешь, хозяевам лодок не очень нравится, когда парочка бедных кубинских рыбаков мешает их туристическому бизнесу.

— И что, неужели neumaticos пытаются поймать марлина?

— Они могли бы. Ведь марлины, как буйки, рыбаки просто тащатся за ними, пока рыба не устанет. Рыбина может отбуксировать хоть до берегов Флориды. Но ведь им нужно привезти рыбу домой, так? Ты можешь себе представить марлина в автомобильной камере? Нет. Другая их проблема — это барракуды, они клюют на все. Барракуда у тебя на коленях тоже не большая радость. Поэтому они ловят более мелкую рыбешку. Особенно хороший клев ночью, но тогда надо брать с собой фонари и лампы, а ночью камеры привлекают акул, это мне особенно не по душе. Вот почему neumaticos выходят в море парами, для безопасности.

— Всегда парами?

— Только так, на случай, если одному станет плохо или он потеряет ласты. Особенно ночью.

— У них есть радиосвязь?

— Откуда?..

— А чем может один neumatico помочь другому, когда его друга будет жрать акула?

— Ну, на Кубе полно всяких религий, — Эрасмо приподнял брови, — выбирай любую.

Аркадию нравилось наблюдать за тем, как рыбаки повторяли движение воды, поднимаясь на горизонте, а затем исчезая из вида. Лежа на спине, они сняли ласты, сели с поднятыми веслами. Спокойная вода сменилась впадиной зыбучего песка, а затем тремя волнами, набравшими силу. Оба рыбака выбрали высокую волну и яростно заработали веслами. Ближайшего выбросило волной и он, держа камеру одной рукой, другой вцепился в камни, и, карабкаясь, смог, наконец, лечь на живот. Вторым был, судя по всему, пожилой мужчина в соломенной шляпе: он высчитал момент, когда волна мягко приподняла его и отхлынула, оставив стоять на коралле. Поля его шляпы трепал ветер, рубашка и закатанные брюки выгорели настолько, что трудно было определить их первоначальный цвет. Он нашел морскую впадину, в которую выложил свой улов и уложил снасти между камерой и сетью — все его снаряжение. Потом водрузил камеру на голову и, несмотря на ее тяжесть, умудрился найти спички и прикурить половинку сигары.