Слышен ли шум нашей борьбы за дверью?

Ничто не нарушило тишину: ни обеспокоенные крики, ни торопливые шаги. Только удары моего сердца в висках.

– Что за прием ты сейчас применила? – прошептала я, откидывая волосы с лица.

– Айки-джитсу, – так же тихо ответила Наоко. – Суть в том, чтобы обратить силу противника против него самого. И знай: у меня в запасе десятки других приемов, если вздумаешь еще раз сразиться со мной.

Она встала у двери, скрестив руки на груди.

– Рассказывай.

Я поднялась и немного отдышалась. Единственный источник света в умывальне – масляная лампа на полу. Цветы сакуры на белом шелке кимоно, которое девушка расписала вручную, улавливали ее тусклое сияние.

– Диана стала моим щитом против меча ее отца. Либо она, либо я. Мне надо было выжить. Чтобы приехать в Версаль под ее именем. Чтобы отомстить за родных. – Я тяжело перевела дух. – Александр де Мортанж не мой возлюбленный. То была намеренная ложь. Он – убийца моей семьи. В ночь моего побега из «Гранд Экюри» я собиралась вонзить кол в его сердце. Вот и все. Мне больше нечего сказать.

Я напоминала небо после грозы – выжатое и опустошенное:

– Что ты теперь станешь делать?

Черные глаза изящной красавицы блестели: глаза кошки, держащей под мягкой лапкой мышь. Она подняла руку, демонстрируя бумаги – неопровержимое доказательство моего двуличия.

– Что я стану делать? Помогать тебе подделывать документы, черт возьми! Говорят, я хорошо рисую. Но надо действовать быстро.

– Ты… Ты хочешь мне помочь?

Я не могла оправиться от шока.

– Разве не для этого нужен настоящий друг? Ты была откровенна со мной. Теперь я понимаю наши недомолвки. И причины, побудившие тебя бороться за место оруженосца. Вряд ли ты захочешь трансмутироваться. Теперь, когда нарыв прорвался, и я могу довериться тебе.

Я ощутила, как посреди холодной ночи в стенах этой враждебной школы по телу растеклось тепло солнечной благодарности.

– Да, Наоко, можешь мне верить! Полностью! Абсолютно! Тебе больше не придется сомневаться во мне! Никогда!

Она кивнула:

– Жди меня здесь. Мне нужно в дортуар, чтобы взять пенал, блокнот и чернильницу.

Подруга вернула библ и бесшумно выскользнула в темный коридор. Я не боялась ее возможного предательства. Если бы хотела, Наоко давно могла бы просто громко крикнуть.

Оставшись одна, я вспомнила об отшельнике у водосточной трубы и торопливо открыла окно. Головы исчезли. Наверное, он их забрал. Но куда? В свое логово, чтобы… сожрать?

Подруга быстро вернулась.

– Все спят. На этаже ни одного швейцарского охранника. Давай воспользуемся этим. За работу!

Она ловко разложила кисти и краски на полу рядом с масляной лампой и вновь зажженным подсвечником. Достала из кармана кимоно тетрадь для рисования.

– Наполни эту чашу водой и подогрей ее над пламенем свечи. – Девушка показала на мыльницу в углу раковины. – Пар позволит нам отклеить виньетку с изображением покойной. А пока я нарисую твой портрет.

Она обмакнула кончик тончайшего пера в чернильницу и сосредоточенно приступила к работе. Наблюдая за ней, я вспомнила то внимание, с которым Бастьян делал наброски с натуры. У Наоко такая же манера бросать взгляд, как бы украдкой, чтобы уловить мельчайшие детали модели.

– Не знаю, как тебя благодарить… – взволнованно прошептала я.

– Поговорим об этом позже. – Ее взгляд перелетал от моего лица к тетради. – Пока что не двигайся, если хочешь, чтобы изображение было похожим на тебя.

Похожим на меня? Блеклое слово для описания законченного портрета. Я смотрела на него, и мне казалось, что вижу свое отражение в зеркале.

Тем временем старая виньетка сошла с бумаги. Наоко бросила ее в пламя свечи. Используя клей из набора, прикрепила новую виньетку на свободное место. Подмена была идеальной.

– Прекрасно, Жанна! Или, как свидетельствуют эти документы, – Диана! Теперь мы должны доставить их в «Гранд Экюри». Ты знаешь способ?

Я кивнула на корзину:

– Ворон.

Подруга удивленно подняла брови:

– Ты поймала птицу своими маленькими руками? Мой инструктор по айки-джитсу гордился бы тобой.

– Не я поймала его. Там есть кто-то. Или что-то… Существо вроде монстра. Я сама не поняла, кто. Кровожадный демон или ангел-хранитель…

Наоко улыбнулась:

– Твой демон-хранитель. После красавца-вампира тебя, бесспорно, преследуют странные знакомства. Расскажешь потом. Времени в обрез. Надо спешить.

Мы приподняли крышку корзинки и прикрепили к лапкам ворона чехол с фальшивыми бумагами. Я осторожно взяла черную птицу и выпустила ее в открытое окно. Гонец улетел в ночь. Прямиком в вольер – конечный пункт его путешествия из Клермона.

* * *

– Диана, месье де Монфокон желает видеть вас в своем кабинете, – окликнула меня мадам Тереза после завтрака.

Вот он, момент истины, которого я ждала с момента пробуждения.

Мы с Наоко обменялись взглядами. Подруга сдержанно улыбнулась, как бы заверяя, что все будет хорошо.

В последний раз, когда я входила в кабинет Главного Конюшего, стояли мрачные сумерки. Но и при свете дня комната не выглядела приятнее. Наоборот. Теперь я могла лучше разглядеть содержимое банок на полках.

То были руки. Отрезанные у предплечья. Целиком. Отпиленные у запястья. Без пальцев. С огромными, желтыми, ороговевшими ногтями, напоминавшими когти хищников.

Кончиком всклокоченной бороды де Монфокон приказал мне сесть на маленький стул возле огромного стола.

– Я получил ваши бумаги, – мрачно рявкнул он. – Вы выставили меня дураком.

Мое тело напряглось.

Он знает!

Он обнаружил подлог!

– Не понимаю, о чем вы, месье, – пробормотала я.

– Не притворяйтесь, – прорычал он.

– Уверяю вас.

– Молчать! Вы пытались выдать себя за ту, кем не являетесь!

Мои глаза метнулись к бронзовой статуе на столе в форме лошади на дыбах. Хватит ли сил поднять ее и швырнуть в палача?

– Ваше благородство восходит не к крестовым походам, как вы бесстыдно солгали, а лишь к итальянским войнам!

Его обвинения лишили меня дара речи. Крес… крестовые походы? Это из-за них он пришел в бешенство?

– Я уже говорил, что не выношу пустого бахвальства. При Дворе достаточно тех, кто страдает манией величия. Не желаю, чтобы моя школа была источником пороков. Особенно среди будущих оруженосцев Короля.

Я не верила своим ушам. Секунду назад думала, что обречена и мой обман раскрыт. А теперь директор неохотно сообщал, что моя кандидатура одобрена.