«Он говорил друзьям, — пишет она, — что я ни за что не должна узнать о его прошлом, поскольку это может меня погубить».

Глэдис, мать Сьюзан, «изо всех сил старалась держать меня подальше от газет, детективных журналов и книг, где мог упоминаться мой отец».

Подруга ее матери Этель Шварц вспоминает, как Глэдис постоянно повторяла: «Что же будет, если Сьюзи когда-нибудь прочтет что-то сама?»

Однажды Сьюзан купила в подарок отцу на день рождения детективные журналы, которые ему нравилось читать. Мать «строго отчитала меня и велела никогда не покупать и не читать подобных журналов». В другой раз в журнале «Нью-Йоркер» появилась колонка, где говорилось, что Лас-Вегас был основан бывшими торговцами спиртным (бутлегерами). «Родители предусмотрели все, — вспоминает Сьюзан, — отец купил все экземпляры, чтобы не оставалось шансов, что я увижу статью и сделаю выводы».

Бдительность принесла плоды. В детстве Сьюзан ничего не знала о противозаконной деятельности своего отца.

И пока Сьюзан росла, ее не удивляло то, что она позднее назовет «необычным», — меры предосторожности, предпринимаемые для ее безопасности. «Меня тренировали на случай похищения», — говорит она. Берман наставлял ее: «Если тебя кто-то спросит, не дочь ли ты Дэвида Бермана, говори „нет“, убегай, визжи, кричи и делай все, что можешь, чтобы вырваться».

«Мы не носили с собой ключей, — рассказывает она, — кто-нибудь всегда был дома. С нами жили какие-то люди, которых отец называл „друзьями“. Я не знала, что это телохранители».

Поэтому Сьюзан воспринимала своего отца как человека, который читал, играл с ней, обнимал ее. У нее было счастливое детство.

«Он жил в гуще опасного мира, жестокого и беспощадного, — говорит она. — Но он сделал так, чтобы мое детство казалось абсолютно нормальным, как у всех американских детей, скрывая свое реальное положение так же старательно, как его добивался».

Сьюзан стала журналисткой, писателем и редактором. Она привлекала к себе внимание тем, что могла взять «невероятное» интервью.

Через много лет после смерти Дэвида Сьюзан узнала, кем он был на самом деле. Это причинило ей боль, но она все равно вспоминает о нем как о любящем, прекрасном отце, «гангстере, который был не гангстером, а отцом».

В течение более тридцати лет Эбнер Цвиллман по кличке Дылда был одним из главных гангстеров Америки. У Дылды везде были связи — от его базы в Ньюарке, штат Нью-Джерси, до Лас-Вегаса, Лос-Анджелеса и Голливуда. Он был на короткой ноге со всеми крупными американскими бандитами, итальянцами и евреями. При этом семью он никак не втягивал в свои нелегальные дела.

Дылда может служить примером того, что еврейские гангстеры держали детей и вообще родных подальше от своих криминальных занятий. Его итальянские приятели, наоборот, вовлекали родных в свой бизнес. Это коренное различие между итальянскими и еврейскими гангстерами.

Итальянские лидеры группировок, так же как и еврейские, были преданными отцами. Они тоже хотели, чтобы их дети благополучно женились и добились успеха в жизни. Они так же желали, чтобы их дети были приняты в мир законопослушных людей. Поэтому они посылали их в лучшие школы и платили за то, чтобы дети изучали право, медицину или получали какое-нибудь еще престижное образование.

В то же время они стремились управлять «делом» вместе со своими прямыми потомками. Если такой возможности не было, то они привлекали к этому племянников, кузенов и других родственников. При необходимости они приближали к себе, кого считали нужным, через женитьбу или крестное родство.

Например, трое из пяти боссов нью-йоркских криминальных семейств — Карло Гамбино, Томми Лучезе и Вито Дженовезе — породнились через детей. Дочь Джозефа Дзерилли, босса детройтских бандитов, Розали вышла замуж за Доминика Ликаволи, сына Питера Ликаволи, который возглавлял в Детройте другую мафиозную группировку. А сын Дзерилли был женат на дочери Джозефа Профаки, главы нью-йоркского клана. Сестра Дзерилли Розали вышла замуж за Уильяма Токко, приятеля Дзерилли из детройтской мафии. Их сын Энтони женился на Кармеле Профаки, другой дочери Джо Профаки. И так далее.

Из шестидесяти боссов мафии, которые присутствовали на знаменитой встрече на севере штата Нью-Йорк в Аппалачах в ноябре 1957-го, около половины были родственниками по крови или через брак.

Поэтому итало-американские криминальные синдикаты называются «семьями». Они скреплены браками и родством.

У еврейских гангстеров такого никогда не было. Никто из их детей не женился на родственниках гангстеров. И дело не передавалось «по наследству» родственникам. Еврейские бандиты понимали, что их занятие — отнюдь не «почетное», и не стремились передать его своим близким. Поэтому деятельность Цвиллманов, Лански и Бухалтеров продолжалась только одно поколение. Она жила и умирала вместе с ними.

У Дылды было три сестры и три брата: Берни, Гарри и Ирвинг. Ицик Голдстейн, который хорошо знал Дылду, считал, что тот прекрасно относился к своей семье.

«Единственное, чего он никогда не желал своим братьям, — это быть связанными с преступным миром», — говорит Ицик. Через Луиса Кауфмана Дылда контролировал местную 244-ю ячейку профсоюза киномехаников. Он использовал свое влияние, чтобы достать работу для родственников.

«Ирвинг и Гарри были киномеханиками, — рассказывает Ицик, — а Берни держал обувной магазин. По прошествии нескольких лет он занялся торговлей спиртным. У него была пара винных магазинов».

Цвиллман поддерживал своих родственников всю жизнь. Он постоянно снабжал их деньгами и работой. Хотя они и не имели отношения к его бизнесу, только из-за того, что они были Цвиллманами, «респектабельные» граждане Ньюарка осуждали их. Но семья по-прежнему любила и уважала его.

«Его мать была чудесной женщиной, — вспоминает Ицик. — Я бывал у них. Они жили на Гейнсбери-авеню. Милейшие люди.

Дылда приходил туда по пятницам с полудюжиной ребят. Его мать готовила еврейскую еду — креплах, фаршированную рыбу. Заходили и некоторые итальянцы. Они никогда так хорошо не ели, задницы эдакие».

В 1939-м Дылда женился на Мэри Мендалс Штейнбах, разведенной женщине с сыном по имени Джон. Свадьба была в субботу в полдень, в июле, в ресторане «Шантеклер» в Ньюарке.

Были приглашены финансисты с Уолл-стрит, правительственные чиновники, среди которых был бывший губернатор штата Нью-Джерси Гарольд Хофман, политики — демократы и республиканцы и известные на всю страну гангстеры. Лучшим другом Дылды был Джозеф Систо, финансист с Уолл-стрит, глава «Дж. А. Систо и Кº», а также председатель правления бариево-сталелитейной корпорации, где Дылде принадлежал контрольный пакет акций.

Были и не приглашенные, такие, как агенты ФБР, следователи и полицейские, наблюдавшие за перемещениями гостей.

Дылда обожал жену и принял ее сына как собственного. Мальчик любил Цвиллмана, и они были неразлучны. Дылда брал его с собой даже на «деловые»