На следующее утро, приступив к работе уже в семь тридцать, Анна чувствовала себя совсем разбитой. Ей почти не удалось поспать: что-то в записи видеослежения всю ночь не давало ей покоя. Также ей пришло на ум, что если бы Луиза договорилась со своим любовником встретиться в клубе, то у них была бы запись звонка.

Когда Тревис явилась в комнату следственной бригады, Бриджит удивленно посмотрела на нее:

— Вас ведь не должно тут быть до полудня. Разве вы не собирались в «Стрингфеллоу»?

— Собиралась, но я хочу еще раз просмотреть запись.

Бриджит указала на кабинет Ленгтона:

— Она у него.

Анна постучалась в дверь к шефу и подождала. Когда Ленгтон открыл дверь, он был без пиджака и выглядел так, словно просидел тут всю ночь: вид у него был несвежий, а на столе, возле переполненной пепельницы, выстроился целый ряд одноразовых чашек из-под кофе. За спиной у него работал телевизор, на котором застыла в паузе запись видеонаблюдения.

— Доброе утро. Я хотела просмотреть видео, — сказала Анна, когда он вернулся к столу.

— Милости прошу, — отозвался Ленгтон, указывая на экран.

Придвинув стул поближе к телевизору, Анна сказала Джеймсу, что всю ночь не могла уснуть, думая о том, что Луиза наверняка должна была сделать звонок. Он помотал головой:

— Нет, Льюис проверил все звонки с номера Шерон. А та говорила, что никогда не видела, чтобы у Луизы был мобильник.

— Но это еще не означает, что у нее и впрямь его не было, — заметила Анна.

Ленгтон косо глянул на нее:

— Мы расспрашивали в стоматологической клинике — никто там не припомнил, чтобы она пользовалась мобильным телефоном, так что, похоже, ты без толку провела бессонную ночь.

Анна надулась:

— Ну что ж, это даже лучше.

— Я тоже не смог уснуть. — Он закурил сигарету и указал на телевизор. — Я думал: что, если мы смотрим записи не в том порядке?

— Точно, об этом я тоже думала ночью.

Он склонил голову набок.

— У нас ведь множество записей, — продолжала Анна, — и все они без временного кода.

Ленгтон кивнул:

— И что ты об этом думаешь?

— Думаю, последние кадры, где у Луизы перекинуто через руку пальто и где она с пустым бокалом от шампанского, могли быть сняты значительно раньше.

— И что это нам дает?

— Помнишь, как она сидела у барной стойки, будто кого-то ожидала, постоянно оглядываясь вокруг?

— Да. И?.. — Он вздохнул, гася окурок.

— И то, как она была одета. Словно хотела о себе заявить.

Анна вынула из портфеля книгу и показала ему фотографию Элизабет Шорт:

— Смотри, какой у нее макияж: белая основа, густо-красная помада и черная подводка.

— Да. И что?

— Ну, если она встречалась с нашим загадочным мужчиной и мы предполагаем в нем вариант Свенгали, то она должна была накраситься так, как ему и хотелось бы, а ее декольтированный топ и эта короткая юбка…

— Ну же! — в нетерпении поторопил ее Ленгтон, покачиваясь в кресле.

— Она знала, что он там будет.

Ленгтон кивнул, затем резко отодвинул кресло и взял в руки пульт:

— Ладно, прогоним запись в том порядке, как, на наш взгляд, все это было на самом деле, и посмотрим, будет ли разница.

Сидя бок о бок, они просматривали записи одну за другой, пока наконец не увидели ту, где девушка сидит у барной стойки, заказывает пиво и так далее. Прогнав до конца, они уставились в молчании на застывшее на экране изображение Луизы.

— И такая вот хренотень целых полчаса. Что ты об этом думаешь?

Анна не торопилась с ответом.

— Думаю, убийца был в клубе, — сказала она наконец. — И кто-то непременно должен был его видеть.

Ленгтон кивнул, взглянул на часы:

— Я отправлюсь в клуб вместе с вами. А теперь мне нужен душ, и не помешало бы позавтракать.

— Сомневаюсь, что там кто-то будет: еще нет девяти.

Ленгтон открыл дверь, и на него едва не налетел раскрасневшийся Льюис:

— Еще одно письмо!

«Некая девушка получит то же, что получила Л. П. раз уж она доносит на меня. Поймайте меня если можите».

На обороте конверта было приписано: «Л. Пеннел свое получила. Кто следущий?»

Вскоре патрульная машина мчала Ленгтона, Анну и написанное от руки письмо в судебно-криминалистическую лабораторию для экспертизы почерка. Не успели они приехать, как из штаба расследования сообщили, что звонил Дик Рейнольдс. Он тоже получил еще одно письмо, но не написанное от руки, а составленное из вырезанных газетных букв: «Я изменил решение. Вы не пойдете на чесную сделку. Убийство Орхидеи доказано».

Эксперт-почерковед заключил, что написавший послание затрачивал огромные усилия на то, чтобы замаскировать свою манеру письма, используя печатные буквы и притворяясь не особо грамотным. Между тем сам стиль и структура письма выявляли в авторе человека образованного. Эксперт терпеть не мог, когда на него давили, требуя преждевременных заключений, однако сказал, что, по его мнению, автор письма очень эгоистичен и еще, возможно, он музыкант.

— Музыкант? — переспросил Ленгтон, едва сдерживая нетерпение. — Что вы имеете в виду? Что же в этом письме подталкивает вас к такому выводу?

— Отдельные буквы выделены так, будто он придавал им некую мелодическую значимость.

— В самом деле? А как же то, что он пытался замаскировать свою манеру письма? — съехидничал Ленгтон.

— Одно другому не мешает.

Эксперт добавил, что письмо обнаруживает непомерное самолюбие писавшего, а также и то, что автор послания не умеет хранить секреты. А еще, по его мнению, написанное являлось правдой.

После лаборатории Анна с Ленгтоном отправились в редакцию газеты «Сан». Баролли по телефону подтвердил, что по формулировке это письмо было почти идентично тому, что писал некогда убийца Черной Орхидеи, — с той разницей, что, в отличие от лос-анджелесского убийцы, отправитель не назвал имя следующей жертвы.

Анна заметила, какое тягостное впечатление произвели эти письма на Ленгтона: послания много о чем говорили, но не давали никакой ниточки к их отправителю. У следственной бригады не было отпечатков пальцев — имелось только написанное от руки письмо и мнение эксперта, что все записки, полученные ими на сегодняшний день, отправлены одним и тем же человеком.

Рейнольдс ожидал их у стойки секретаря. Когда он передавал Ленгтону послание в пластиковом пакете, зазвонил его мобильник. После разговора Дик был явно в шоке: