* * *

Проходит неделя. Меня мучают бессонница и зов бутылки, что пылится в шкафу. Она, как сирена, взывает ко мне, и противиться все трудней. Очередное занятие по литературе. Прохожу в аудиторию и сразу же натыкаюсь на пристальный взгляд Лэндона.

– Надо поговорить, – строго произносит он. Мне? Оглядываюсь по сторонам – вдруг к кому другому обращается. Тесса только-только входит в аудиторию.

– Да, да, это я тебе, – говорит Лэндон, напряженный как никогда.

Не обращая на него внимания, сажусь на место. Скрестив ноги под партой, откидываюсь на жесткую спинку стула.

– Передаю тебе приглашение на ужин, через несколько дней. У наших родителей новость. – И, должно быть, сообразив, какой он идиот, спешит поправиться: – То есть у моей мамы и твоего отца.

Родителей? Наших? С ума сошел?

– Больше так не заговаривайся, мудак.

Лэндон упирается руками в крышку парты. Типа хочет встать. Я смотрю на него – давай, мол.

– Хардин, не трогай его! – кричит Тесса и хватает меня за руки, чтобы я не бросился на Лэндона. Ну не умеет девочка не лезть в чужие дела. Расслабляюсь, уронив руки. На хрен все. Какого лешего она вмешалась?

– Тереза, учись соблюдать границы и не суйся, куда не просят.

Тесса наклоняется к дружку и что-то шепчет ему на ухо. Дружок… ну что за глупое слово. Впрочем, эти двое наверняка им пользуются.

– Он говнюк, и этим все сказано, – очаровательно улыбаясь, говорит Лэндон.

Хихиканье Тессы раздражает дальше некуда.

– У меня хорошие новости! – сообщает она Лэндону.

Ф-фу! Работает на публику в моем лице. Думает, наверное, что я совсем идиот и не распознаю школьные фокусы.

– Правда? Какие?

– Сегодня приезжает Ной. Пробудет с нами все выходные!

Разгоревшийся огонек ревности медленно опаляет меня изнутри. Тесса хлопает в ладоши, и с каждым ее хлопком пламя у меня в глазах становится горячее. И чем ярче становится ее улыбка, тем сильнее дрожат у меня руки.

– Серьезно? Здорово! – лебезит перед ней Лэндон. Они с Тессой будто не видят, как я изображаю приступ рвоты.

Страхи сделались сильнее. Прежде у него не было соперников, когда дело доходило до женщин. Короткие интрижки не омрачались появлением других мужчин.

Но вот на сцену вышел златовласый мальчик, хранитель ее тайн. Они вместе росли, и он знал ее лучше всех. Соперник из него был никакой.

* * *

Иду по коридору в общаге и пытаюсь избавиться от гнетущих мыслей. Перед глазами постоянно образ обнаженной Тессы: она лежит под кукольным телом своего парня, а он трахает ее, не сняв кардигана.

Если бы от этой мысли не тошнило, я бы нашел ее до жути смешной.

Стучусь в дверь к Тессе и сразу же открываю, вхожу. Не заперто, а значит, они с Ноем не затеяли ничего из ряда вон. Тесса и Ной сидят в темноте на кровати, и Тесса при виде меня слегка подскакивает, отодвигаясь от бойфренда.

– Ты что здесь делаешь? – резко спрашивает она, сообразив наконец, кто же все-таки пришел. – Нельзя вот так вламываться!

Улыбаюсь этой очаровательной парочке.

– Я к Стеф. – Да, вру. Присаживаюсь на краешек постели Стеф. Смотрю на Ноя, пытаясь оценить, насколько он раздражен. Какой он в общении? Простой или, как Тесса, зажат и высокомерен? Если я обращусь к нему по имени, Тесса, наверное, описается на месте. – Привет, Ной, рад тебя снова видеть.

Пожать ему, что ли, руку. Уверен, в его загородном клубе так и поступают.

– Стеф ушла с Тристаном, они уже, наверное, в твоем корпусе, – говорит Тесса таким тоном, будто спешит меня спровадить.

Ну нет, я пока никуда не уйду, Блондиночка.

– Да? – играю на ее нервах. – А вы двое на вечеринку собираетесь?

Вот это было бы прикольно: паренек отлично вписался бы в общество местного студенческого братства, состоящего из одинаковых белокурых мажориков. Его непорочная душа будет потеряна, и Терезе придется искать себе нового мальчика-модельку. Такая вот жестокая жизнь.

– Нет. Мы пытаемся смотреть фильм, – отвечает Тесса. Меня передергивает, когда Ной в темноте берет ее за руку. Я даже без света вижу, что ей неудобно.

– Жаль. Ладно, пойду тогда… – Встаю, а напряжение в груди слегка отпускает. – Ах да, Ной… – Обращаюсь к парню Тессы и смотрю, как она ерзает. – Симпатичный кардиган.

Тесса явно ждала, что я устрою сцену.

– Спасибо. Он из «Гэп», – отвечает Ной, даже не распознав стеба.

– Вижу. Развлекайтесь.

Покидаю комнату. В груди жжет. Паренек у Тессы просто дебил.

Стоило обрести подобие смысла в жизни, как все вновь перевернулось. Он-то думал, что контролирует себя, ее – все. Он успешно сопротивлялся сладкому зову горького пойла. Он ни разу так не хотел выпить, как в момент, когда отец по телефону начал подробно отчитываться о новой – и лучшей – жизни. После звонка он уже не мог удержаться, потому что остался наедине с единственным другом. Бутылка скотча почти опустела – как и он сам.

* * *

Подъехав к дому Скотта, останавливаюсь прямо посреди подъездной дорожки. Ненавижу этот сраный дом. Огромный, и стоит на идеальной зеленой лужайке. Кен и Карен, наверное, платят приличные бабки садовнику; не меньше, наверное, оставляют деньжат и в салоне красоты. Будущей жене Кена жить здесь нравится, она обожает тратить его денежки на себя.

Я просто офигенно зол и недостаточно пьян, чтобы смириться: не успел я хорошенько узнать Кена, а он сообщает, что женится на другой женщине. Ну что он за отец такой говенный? Поэтому я и не желал иметь с ним ничего общего. Дьявол, в шкафу оказалось всего лишь четверть бутылки вискаря. В голове пульсирует, в горле пересохло, и мне страшно хочется выпить еще. У Кена Скотта шикарная коллекция бутылок скотча, подаренных коллегами в вязаных жилетках, съездивших на отдых в Шотландию. Папаша мой намерен второй раз жениться и сообщает об этом так:

– Мы с Карен сочетаемся узами брака. Скоро, очень скоро.

Узами брака? Кто ж так говорит-то сегодня? Да еще по телефону?

– Мы сочетаемся узами брака, – повторяю, в два шага поднимаясь по крыльцу. Перед домом так много фигурно подстриженных растений, что я чувствую себя словно в джунглях Вонки или на фабрике Вонки. А, м-мать, какая разница? Главное, что вид просто ужасен.

Сейчас главное – выпить.

– Ну вот он я! – кричу в темноту.

Я готов. Пьян, но не в кондиции. Мне нужно больше.

Стучу в дверь, но мне не открывают. Уж больно огромный у папани дом. Идиотский огромный кирпичный дом.