Да, так и было. Я все испортил. Надо объяснить, что порой я все порчу, намеренно. Всегда так поступал. Как-то, когда мне было двенадцать, бабуля решила устроить праздник в честь моей днюхи; разослала приглашения и заказала особый торт. В сам день рождения я всем сказал, что праздник отменяется, и до вечера хандрил у себя в комнате. К торту даже не притронулся. Вот так я порой сам все и порчу…

Хочу сказать еще что-то, но Тесса прижимает мне палец к губам. Если бы не пластырь, я целовал бы ее в порез.

– …то целуешь и говоришь, что без меня не можешь. Мне не нравится, как я веду себя с тобой, и не нравится, как я себя чувствую после твоих выходок.

– И какая же ты со мной? – спрашиваю. Мне-то она нравится. Она куда лучше многих из окружающих.

– Такая, какой я быть не хочу: обманываю своего парня и постоянно плачу, – надломившимся голосом произносит Тесса. Она ненавидит себя за то, какой становится в моем обществе, и за это я сам себя ненавижу. Мне-то хочется, чтобы ей нравилось. Чтобы она хотела меня так же, как я хочу ее.

– А знаешь, какой ты мне видишься? Когда ты со мной? – Большим пальцем провожу вдоль линии ее челюсти, и ее веки, затрепетав, смыкаются.

– Какой? – шепчет Тесса, едва раскрывая рот. Она успокоилась и ждет, что я отвечу.

– Ты становишься собой, – говорю я чистую правду. – Просто не можешь осознать этого, боясь, что подумают другие. И я знаю, что после того, как я приласкал тебя пальцем… – Она морщится, ей неприятен подбор слов. – Прости… после твоего первого опыта… я поступил неправильно, и мне было плохо, когда ты покинула меня.

– Не верю, – закатывает Тесса глаза.

– Клянусь, я говорю правду. Знаю, ты меня считаешь плохим… но с тобой я… – Не могу закончить. Тесса проникает в меня все глубже, глубже и глубже, и это страшно. – Ладно, забей.

– Договаривай, Хардин, или я прямо сейчас ухожу. – Она говорит совершенно серьезно. Подбоченившись, смотрит на меня холодными глазами.

– С тобой… мне хочется быть лучше… с тобой и ради тебя, Тесс, – выдыхаю я, и она охает.

Когда она стала требовать знаков и доказательств решимости, он запаниковал. Как загнанный в угол зверь. Честность стала ему клеткой, где его могли запереть без ключа. Он боялся потерять Тессу, однако с каждым днем удерживать ее становилось труднее. Она перешла в наступление, спрашивала о таком, о чем ей знать-то не полагалось. Когда ей хотелось большего, она этого требовала, не принимая отказов; когда большего хотелось ему, она выдумывала отговорки.

* * *

– Все равно ничего не вышло бы, Хардин, мы слишком разные. Во-первых, ты ни с кем не встречаешься, не забыл? – выдает она мне. Отступает. Надеюсь, она не покинет дома моего отца. Мы словно уже совместное будущее обсуждаем: свадьбу, брак, развод или не развод… Тесса не может не планировать все заранее, а я могу. Всем уже вроде должно быть понятно, что я такую необходимость плохо переношу. И все же Тесса заставляет становиться лучше и лучше, ради нее.

– Не такие уж мы и разные: оба любим книги, например.

Постоянно приходится защищаться.

– Ты ни с кем не встречаешься, – дразнит она меня.

– Знаю, но мы могли бы… дружить.

Дружить? Хардин, ты серьезно?

В глазах Тессы – разочарование.

– Ты же говорил, что нам не быть друзьями. Да и не стану я дружить с тобой. Знаю я, что ты называешь дружбой: все привилегии бойфренда и никаких обязательств.

Отпустив ее, чуть не теряю равновесие.

– Почему все так плохо? К чему тебе ярлыки?

Хорошо наконец отойти от нее, вдохнуть свежего – без запаха виски – воздуха.

– Потому, Хардин, что я хоть и не слишком себя сдерживаю в последнее время, уважение к себе не потеряла. Я не стану твоей игрушкой, особенно если меня будут мешать с грязью. – Она картинно вскидывает руки. – К тому же я занята.

Своим придурком-бойфрендом прикрывается? Ой да ладно! Кого она обманывает?

– И тем не менее посмотри, где ты, – сухо говорю я.

Тесса размахивает своим парнем как флагом, дразнит меня им и еще жалуется, когда я то же самое проделываю с Молли. Ну что за двойные стандарты?! Опьянение лишь добавляет картине мрачности. Мне хватает ума, чтобы это понять, но хватает и тупости, чтобы перестать вести себя по-свински. А еще я пьян, и мне почти все по фигу. Я вдребезги разбил папанин кухонный фарфор.

Тесса хмурится, угрожающе скалится.

– Я его люблю, и он любит меня.

Как ножом по сердцу; пячусь и ударяюсь о стул. На ногах почти не стою.

– Не надо… – Вскидываю руку, словно в попытке защититься от ее слов.

Тесса зла дальше некуда, вот-вот вопьется мне в глотку.

– Ты так говоришь только потому, что пьян. Завтра снова меня возненавидишь.

Возненавижу? Ее?! Как я вообще могу ее ненавидеть?

В отчаянии пячусь дальше, отворачиваюсь. Смотрю на зеленые-зеленые деревья. Листва такая сочная, потому что здесь постоянно дожди.

– Я не ненавижу тебя, – говорю наконец. – Если посмотришь мне в глаза и попросишь навсегда оставить в покое, больше не подходить к тебе, я послушаю. – Эти слова убьют меня, но если Тесса и правда не желает меня видеть, я скроюсь. – Клянусь, больше ни разу к тебе не приближусь. Только скажи.

Пытаюсь представить жизнь без нее. Вместе с Тессой пропадут и все краски, которыми я пытался расцветить свой мир.

– Скажи, Тесса, – не давая ей ответить, продолжаю я, – скажи, что больше не желаешь меня видеть.

Представить даже не могу, что она это скажет. Подхожу к ней и провожу пальцами по рукам – ее кожа покрывается мурашками. Тесса чуть приоткрывает рот.

Наклоняюсь к ней и шепчу:

– Скажи, что больше не желаешь моих прикосновений. – Кончиками пальцев провожу вниз по ее шее, по ключице. Она подается ко мне, не в силах вымолвить ни слова. Я наклоняюсь еще ближе. Чувствую ее напряжение. – Что не желаешь больше моих поцелуев…

Понижаю голос; Тесса дрожит.

– Скажи, Тесса, – прошу я сказать то, чего слышать никак не желаю.

Она тихо-тихо произносит мое имя, просто выдохнув его.

– Ты не можешь устоять передо мной, Тесса. Как и я – перед тобой. – Она колеблется, но и не спорит. – Останься сегодня со мной, – прошу, касаясь губами ее губ.

Взгляд Тессы устремляется в сторону дома, и она отстраняется. Оборачиваюсь посмотреть, что же ее отвлекло, однако ничего не вижу. Тем не менее Тесса говорит, что ей пора.

Нет, не отпущу. Я не готов остаться один в этом доме. Я не верю, что в нем останусь.

– Прошу, – бормочу я, проводя пальцами по волосам, – прошу, останься. Останься со мной на эту ночь. Если утром решишь, что больше не желаешь меня видеть… – Я не хочу этого, но, боюсь, так оно и будет. – Просто останься со мной, умоляю, а ведь я никого ни о чем не прошу, Тереза.