– Дай посмотреть на тебя. Ты вырос на два дюйма с тех пор, как я видела тебя.

– Я вырос из моих штанов, мама. – Он с гордостью выставил вперед руку, показывая мускулы, окрепшие от работы на настоящих машинах. Затем посвятил Бетани в дела своих многочисленных кузин и кузенов, упомянув о том, что, когда играли в «достань яблоко», Джейни поцеловала Питера, поэтому он приехал только сегодня.

– Потому что Джейни поцеловала Питера? – спросила стоявшая.позади Бетани.

– Нет, глупышка. – Натаниел сделал большие глаза и снова обратился к Виктории: – Мы остались праздновать урожай. – И он с увлечением рассказал, как дядя Фред разрешил ему отведать из кружки фамильного эля.

Виктория подняла глаза и посмотрела на стоявшего в холле Дэвида, высокого и красивого, в новом костюме.

– Лорд Чедвик позволил мне остаться. – Натаниел придвинулся ближе и прошептал ей на ухо: – Он танцевал с Бесси, Милдред и Фрэнни. Она хочет жениться на нем.

– Фрэнни? – усмехнулась Бетани. – Да она только что из пеленок. Что она знает о браке?

Фрэнни была того же возраста, что и Бетани, и во всем соперничала с ней.

– Не сомневаюсь, его милость производит впечатление на молоденьких женщин, – заметила Виктория.

– Где Зевс? – Натаниел перегнулся через перила.

– Спал в библиотеке. А сейчас не знаю. Будь осторожнее, Натан. Полы только что натерли.

Дэвид не сводил глаз с Виктории, и она залилась румянцем.

Бетани отошла от нее.

– Пойду посмотрю, как там пироги, которые миссис Гибсон вынула из печки. Натаниел, вероятно, проголодался.

Она убежала, оставив Викторию наедине с Дэвидом, ее сердце готово было выскочить из груди.

– Я был уверен, что ты сбежала, – сказал он.

– Мы заключили соглашение, – ответила она, предпочитая придерживаться высокой морали, а не вспоминать, что еще несколько недель назад она собиралась сбежать. – Как ты узнал, что я буду здесь?

– Рокуэлл в карете выехал мне навстречу. Рассказал, что произошло между тобой и сэром Генри. Я...

– Не вздумай извиняться. Он имеет право на собственное мнение обо мне.

– Просто меня удивило, что ты сказала ему правду.

– Натаниел знает? – спросила она.

– В Сейлхерсте все думали, наше сходство объясняется тем, что мы с тобой родственники. Опять ложь. Мы должны поговорить с ним. Я не допущу, чтобы мой сын думал, будто его отец умер.

Она слышала восклицания Натаниела, нашедшего Зевса. Хватит ли у нее смелости сказать Дэвиду, что о них уже сплетничают в городе?

– А мы готовы ответить ему, когда он спросит о нас с тобой, Дэвид?

– Слов нет, мадам, тут ты поймала меня. – Его спокойная усмешка ее испугала. – Бурное развитие наших отношений убеждает в том, что нам обоим было бы лучше, если бы я устранился от этого дела и исчез навсегда.

Она молчала, охваченная страхом, что именно так он и поступит, понимая, что не имеет права о чем-либо просить его. Но она еще не была готова потерять сына. Дэвид привез его сюда. Она даже не пыталась найти разумное объяснение своей радости.

– Не можем ли мы прийти к соглашению? Ведь мы желаем нашему сыну только добра.

– Мама, – из библиотеки выбежал Натаниел, прижимая к себе Зевса, – можно мне повидать деда?

– Я отвезу тебя к дедушке, – сказал Дэвид.

– Лорд Чедвик сказал, что я увижу Биг-Бен. – Натан запрыгал от радости. – Мы приехали домой повидать тебя и Зевса, и деда тоже. И взять мою подушку.

Подавляя внезапно охватившую ее панику, Виктория посмотрела на Дэвида:

– Ты увозишь его в Лондон?

– Поезд отходит от Нью-Хейвена завтра вечером. Я уже все устроил.

Он этого не сказал, но она видела по его глазам, что он привез Натаниела попрощаться. Дэвид уже принял решение. Даже сознавая, что в Лондоне Натаниел будет в большей безопасности, она не была готова к такому удару. Сможет ли она сказать об этом сэру Генри?

– Я пойду в зверинец, когда он откроется весной, мама, – сказал Натан. – И буду ходить в школу, как Итан Бирмингем. В прошлом году он научился фехтовать.

Виктория погладила его по щеке. Сын говорил с таким увлечением и радостью, что она постаралась скрыть свою печаль.

– Тебе надо взять не только подушку, Бельчонок.

– Я же не навсегда уезжаю, мама. Все мальчики ходят в школу. А когда вернусь, Итан Бирмингем больше не будет называть меня сопляком.

– Я думала, ты, Итан и Робби близкие друзья.

– Были, пока Итан не пошел в школу в прошлом году. Она отвела у него со лба прядь волос.

– Миссис Гибсон недавно вынула пироги из печки. Почему бы тебе не посмотреть, не готовы ли они?

С радостным восклицанием Натаниел повернулся на каблуках.

У Виктории болел бок. Она не могла подняться. Вдруг крепкая рука Дэвида взяла ее под локоть.

– Кто за тобой ухаживает? – спросил он. Виктория выдернула руку.

– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, Дэвид.

– Браво, генерал Фаради. – Он отступил назад с насмешливой улыбкой, которая совсем не соответствовала выражению его глаз. – Приятно узнать, что твое физическое состояние не повлияло на твой нрав.

– Я отвезу моего сына в коттедж. Будут вещи...

– Я позабочусь, чтобы в Лондоне у него было все необходимое.

– Конечно, будет. – В висках у нее стучало. – И новая мать тоже?

– Может быть, черт побери.

– Если захочешь развестись со мной, тебе придется публично признаться, что ты женат на преступной дочери полковника Фаради. Разразится ужасный скандал. Даже тебе он навредит.

Она не поверила своим глазам, когда он вынул из кармана сигару и зажал в зубах.

– Вот поэтому я и буду требовать признания брака недействительным, – сказал он, чиркнув спичкой о каблук. – Пока я еще не утратил способности творить чудеса.

Прищурившись, она сумела сохранить самообладание.

– Опять ты начал курить эти ужасные штуки?

– Мне бы не следовало вообще отказываться от них, – сказал он, прикрывая ладонью пламя и глядя на ее раскрасневшееся лицо. – Хочешь узнать почему?

Он помахал спичкой и бросил ее в медную вазу, стоявшую у перил.

– Даже если бы над твоей головой не висело обвинение в измене, не говоря уже о сотне тысяч фунтов – стоимости украденных произведений искусств и драгоценностей, которые до сих пор не найдены, а также смерти моего партнера и моя репутация не зависела бы от тебя, мы никогда не стали бы семьей. – Он стряхнул пепел, она следила за его движениями. – Но если ты будешь хорошо себя вести, возможно, я не вышвырну тебя из этого дома, когда вернусь. Видишь ли, я до сих пор питаю к тебе нежные чувства. Так что живи, как прежде.