— А я всё гадала, когда ты решишься. Недолго же ты продержался, — сухо ответила ему, глядя перед собой. Как холодно. Здесь так холодно…

— Я приказываю тебе сказать, что ты делаешь в Клэрийском ордене.

— Изучаю магию исцеления, — отвечаю скупо.

— Я приказываю тебе сказать, зачем ты изучаешь магию исцеления, — чётко, как по инструкции говорила король, зная, что я буду искать все возможные лазейки, чтобы не сказать всего.

— Чтобы исцелить короля Агондария, — отвечаю едва слышно. Внутри будто табличка с подсветкой висит — скажи иное, было бы ложью. Ник ощутимо напрягся. — Я это делаю, потому что у него в заложниках мой брат. Он убьёт его, если не исцелю подводного короля.

Никлос осторожно обхватывает за плечи, и я сильно вздрагиваю, чувствуя, как бешено забилось сердце.

— Я приказываю тебе сказать, что ещё ты от меня скрываешь, — прошептал он на ухо и я упрямо наклонила голову вперёд, чтобы быть как можно дальше от него.

— Я пытаюсь найти способ, как уничтожить вечного. Я… навещала его. Тогда ничего не вышло. Но я не оставлю попыток.

— Ох, Сэлли-Сэлли, маленькая звёздочка… — рассмеялся он, чуть отпуская. — Я приказываю тебе сказать, пыталась ли ты связаться с Артаном Гадельером!

Моё сердце пропустило удар, а табличка перед глазами засияла двумя яркими буквами. Это так просто, но ведь я учитывала такое развитие событий. И текст под влиянием моих уловок изменился.

— Нет. Я не пыталась связаться с Артаном Гадельером, — медленно и с расстановкой ответила ему, и он облегчённо выдохнул, будто камень с души сбросил.

Но рук не опустил. Он развернул меня к себе, и я увидела, как красным светятся его глаза в темноте. У драконов обычно бывает жёлтое пламя, но красное… это опасный признак. Такое бывало в глазах Анки.

При красном свете прочесть, о чём он думает, невозможно, виден только цвет, только гнев, только ярость и чистота этого огня. Но за этими эмоциями скрывалось нечто более глубокое и чувственное. То, как он вёл линию вдоль моего плеча, как наклонил голову, как расслабленно держался и дышал. В нём читалось снисхождение к «заблудшей» мне, но ставить точку он не был готов.

— Прости, но я вынужден сделать это. Раз уж мы начали, то дело надо довести до конца? — интригующе заявил он, пододвигаясь вплотную.

Позади очень громко раздался сухой громовой треск, видимо молния ударила совсем близко, на секунду залив комнату белым светом. Мне почудился мужской силуэт на балконе, но через мгновение он исчез, став всего лишь тенью от кривого ствола дерева.

— Я запрещаю тебе исцелять подводного короля Агондария. Я запрещаю тебе убивать вечного. И я запрещаю тебе связываться с Артаном Гадельером. Ты всё поняла?

Мой тихий ответ потонул в очередном мощном раскате. Я закусила губу, удерживая в себе злость. Нет, он не должен видеть, как мне больно. Он пользуется любой моей слабостью, так что я должна держать себя в руках.

Яркий свет королевских глаз померк, сменившись на едва заметное бордовое сияние. Я развеяла его подозрения.

— Мне жаль твоего брата, Селеста. Но это война. И он военный. Ты сама знаешь, что будет, если их король наберёт силу. Будь мы вместе, это было бы неважно, мы бы за раз смогли бы остановить войну и всё это закончилось бы. Но мы не вместе, — хрипло выговорил он, вновь дотрагиваясь до моего лица, во тьме пытаясь отыскать мои слёзы. — Поэтому прими смерть брата и готовься к началу военных действий весной. Твои познания в исцелении нам пригодятся, так что продолжай обучение.

— Это всё? — спросила тихо, когда он замолчал. И его молчание показалось слишком тяжёлым для конца.

— Тебя нужно наказать, Селеста, — мягко прошептал он, осторожно заправляя прядь мне за ухо. — Но я не хочу делать тебе больно, вот в чём суть. Я знаю, что послужит для тебя настоящим наказанием, которое надолго отложится в твоей памяти.

Отстранившись, я попятилась назад, прямо глядя на него. Нет. Я не позволю!

— С тех пор, как исчезла Анка, мне часто бывало одиноко, — продолжил говорить он, медленно переходя в наступление. — Ведь я заметил, что она пропала на следующий день после твоего визита. Что ты ей сказала? Ты подумала о последствиях? — он негромко хохотнул, а затем остановился, будто нарвавшись на непреодолимую преграду и от этого досадливо выдохнул, запуская руки в волосы и с силой сжимая их. — Всё это сводит меня с ума… Я не могу не думать о бо́льшем…

— Ник, ты обещал, — едва слышно сказала, чувствуя, как ком встаёт в горле. Я беспомощно обернулась, замечая, как легко можно выпрыгнуть в окно — там широкие ставни, а за ними балкон, откуда можно удрать в небо.

— Ты этого не сделаешь. Сделка, моя милая. Помни, что будет, если ослушаешься меня, — заметив моё суетливое поведение, отреагировал Ник. — Сэл, посмотри на меня. Это же я, твой друг. Твой король. Твой опекун. Будущий муж. Я — всё для тебя. А ты должна быть всем для меня. Так и есть. Так и будет.

Он стягивает с дивана ткань и опускается на него, развалившись и широко расставив ноги.

— В конце концов, я же не собираюсь тебя ни к чему принуждать.

— Тогда что именно ты делаешь?

Он на мгновение задумался, будто и правда не догадывался, что собирается сделать со мной. В полной темноте, я почти ничего не видела, и только слышала проливной дождь, то, как он бьёт по металлу водостока и перилам. Разом я возненавидела этот звук. Он до омерзения сильно резонировал с прерывистым биением сердца и от этого темнело в глазах.

— Поступим так, маленькая звёздочка. Я хочу, чтобы ты доставила мне удовольствие. Но сделать это должна так, чтобы понравилось самой.

Селеста

Это сложно. И душно. И я хотела бы отмотать время назад и малодушно пройти мимо. Избежать этой комнаты. Этой духоты. Этого незнакомого мне человека на диване, который ждёт моего решения. Он правда ждёт и верит, что есть нечто нас объединяющее. Нечто, от которого мне будет плохо, ведь я про́клятая заколдованная девица, которую нужно спасти, показав, что на самом деле между нами любовь.

Как можно так искренне верить в эту чушь?!

Никлос теряет терпение. Я чувствую это по тому, как он подобрался. Как вновь тускло засветились его глаза. Ещё минута и он возьмёт решение на себя и тогда мне несдобровать. Поэтому я опускаюсь рядом на край дивана и кладу ладонь к нему на колено. Он застыл, будто кролик, когда его касается тень орла, но ведь это всего лишь моя рука, а значит можно её накрыть своею и аккуратно, крайне медленно поднять выше. Ведь этого мы хотим, не так ли?

Здесь темно. Одни лишь очертания предметов. Воздух сухой, пыльный, от него краснеют глаза. А может это просто я не хочу видеть даже линии, выпуклые фигуры, колебания воздуха, шум трущейся ткани, прерывистое дыхание, жар тела, то, что прорывается наружу. Моё запястье крепко сжато, трещат и ноют кости, мне не остановиться. Я подаюсь вперёд, вставая коленями на жёсткую кожаную обивку. Она противно скрепит и прилипает ко мне, когда я запрокидываю ногу и сажусь поверх него. Теперь он в нескольких сантиметрах от моего лица. Глаза вновь горят огнём, но в этом пламени нет гнева, там сокрыта более тёмная эмоция. Злая.