Первая реакция у меня шоковая. Какой еще «Макдоналдс»? Он же знает, что ему нельзя. Да и вообще-то в школу мы едем, учебный день. А у меня рабочий день, и он это прекрасно знает. Откуда вообще возникло такое безумное утреннее предложение? Что происходит?

Но я почему-то ничего ему не сказала. Несколько секунд переваривала его сообщение. А потом в голову полезли совсем другие мысли.

А вот он вырастет — и что вспомнит? Что мы каждый день ездили на маминой машине в школу? Что сегодня были интересные уроки, а мама провела классную планерку и заключила договор с одним из новых Клиентов? Что ему запрещали есть фастфуд, потому что врач сказал, что его нужно очень сильно ограничить? Что он вспомнит вообще из сегодняшнего дня?! А ведь я могу сделать так, чтобы этот день жизни он запомнил навсегда. Какого черта вообще я не могу поехать сейчас со своим ребенком в «Макдоналдс»?!

Я разворачиваю машину — и мы едем в противоположную от школы сторону.

— Мама, ты куда? — спрашивает недоуменно сын.

— Мы едем в «Макдоналдс», сынок, — говорю ему я, одновременно набирая рабочий номер и сообщая, что до обеда меня ждать не надо.

— Мама, а уроки?

— Подождут уроки, сынок. Все подождут.

И мы едем в «Макдоналдс», набираем там ВСЕ, что можно и нельзя, потом едем за город, расстилаем на какой-то поляне покрывало, едим всю эту вредную пищу, ржем, болтаем, дурачимся — и знаешь что? Я точно знаю, что этот день он запомнит навсегда! Пройдет много лет, и он будет помнить, как однажды мы вместе сделали с ним то, что НЕЛЬЗЯ! И я довольна собой. Я довольна, что создала ему впечатление, которое он запомнит на всю жизнь! И я с тех пор стала коллекционировать будущие впечатления своего ребенка.

Согласитесь, это сильная история. И сильный поступок. И сильные слова. «Коллекционировать будущие впечатления своего ребенка». Настолько сильные, что я вынес это в отдельную татуировку. Она у меня на ладони расположена, чтобы не было соблазна в эту ладонь брать смартфон, когда дети рядом, и не было такого же соблазна отдавать его им.

Что запомнят мои дети из бесконечного посещения торговых центров на выходных? Я уверен, что ничего. Потому что был перебор игрушек, развлечений и аниматоров, превратившийся в норму. Но об этом мы уже беседовали. Зато я знаю, о чем они говорят: «Папа, а помнишь?»

— Папа, а помнишь наш первый поход в горы? Когда мы сорвались с тропы и вместе катились несколько секунд по леднику?

— Папа, а помнишь переправу? Когда мы тащили рафты через плотину, поднимали их на гору и потом скатывали вниз, чтобы продолжить наш путь?

— Папа, а помнишь, как мы все вместе пошли в лес и целых четыре часа делали из снега иглу?

— Папа, а помнишь, как бабушка не разрешала есть мороженое на даче, потому что скоро нужно было есть борщ, а дедушка взял и разрешил? И я съел это мороженое, а потом и борщ, и никто ничего не узнал?

— Папа, а помнишь, как мы шли на байдарках, я устал грести, ты разрешил мне лечь прямо в лодке, я кормил тебя чипсами, а ты греб три часа за нас двоих?

— Папа, а помнишь, как мы ездили на футбол в Питер во время чемпионата мира?

— Папа, а помнишь, как мы все вместе перепачкались мукой, когда готовили пиццу, а потом стали пачкать друг друга специально, и это было очень весело?

— Папа, а помнишь, как мы в огромном сугробе, который сделал экскаватор, прорыли тоннель?

— Папа, а помнишь, как мы на море устроили войну капитошками, взрослые против детей, и вы проиграли?

И так далее и так далее.

Но ни разу они мне не сказали такого: «Папа, помнишь, ты в магазине купил мне крутого робота?» или «Папа, а помнишь, как мы ходили в крутейший торговый центр?»

Знаете, мне кажется, нашим детям не повезло. Они лишены той части детства, которая была у нас: во дворах. Ведь если вы прислушаетесь к воспоминаниям, то они у нас будут очень похожими.

Мы с ровесниками не вылезали со двора, который пустел только в 16:00 в воскресенье, когда по телевизору шла новая серия «Утиных историй». В остальное время были на улице, и я помню, как мы исследовали подвалы, крыши гаражей, стройки (кошмар!) и даже ангары с боевыми танками (начало 90-х в военном городке, что уж там). Я помню, как мы бегали в мае на поле ловить майских жуков на закате, а в октябре измеряли глубину луж, прислушиваясь к ощущениям, когда голенище резинового сапога сжимается от воды. Я помню, как мы прикасались языком к санкам на морозе, чтобы он чуть-чуть прилип, и запускали с ветки дерева, на которое залезали вчетвером, кленовые семена-вертолетики, которые девчонки потом использовали как товары в придуманных магазинах и пытались нам же продать. Я помню, как мы варили гудрон, играли в ножички, бросали сухой лед в лужи, соревновались в запуске корабликов в весенних ручьях, ловили головастиков, дрались с ребятами из соседнего двора, жевали еловую смолу, собирали березовый сок, носились по всему городку в «казаки-разбойники», сушили варежки на теплотрассах, сдавали бутылки, закапывали секретики, вызывали в подъездах гномика и Пиковую даму, играли во вкладыши от жвачек, снова дрались и даже катались на дрезине по старой железной дороге.

У них этого нет и не будет, потому что даже во двор сейчас одних не выпустишь. Ведь кругом маньяки, педофилы, киднепперы, а еще странные соседи, которые не здороваются в ответ уже несколько лет, органы соцзащиты детей и всякие омбудсмены, пристально наблюдающие за тем, как мы следим за детьми.

А еще есть такой привлекательный виртуальный мир… Недавно Саша с гордостью сообщил нам, что придумал в свое законное субботнее время играть по Сети с одноклассниками в какую-то очень интересную игру. Мы погордились, конечно, но стало так грустно, поскольку у них нет всего, что было у нас.

Что они вспомнят из детства, когда вырастут? Как сидели сгорбившись за ноутбуком в выходной в своей комнате?

Раз у них нет возможностей прожить такое насыщенное детство с ровесниками, значит, нужно насыщать это время собой. Мы и только мы с вами сейчас отвечаем за будущие воспоминания наших детей.

Поэтому мы с Таней, как родители, не даем себе расслабиться. Мы готовимся к выходным и отпускам, которые должны быть разнообразны, интересны и насыщены нами и