— О, миледи, мы заметили дым и пришли, не зная, что горит ваш дом. Слава Богу, что сегодня мистер Берчард остался у вас.

Самые близкие из наблюдателей, семья Берчарда и Джеральд вздохнули с облегчением. Колин и Дороти без умолку сыпали восклицаниями и поздравлениями, отвлекая внимание от высказываний Аттилы.

И вдруг Софию пронзила внезапная мысль: как Эйдриан оказался в ее доме нынешней ночью?

Толпа расходилась и бурлила, сожалея, что спектакль окончился. Эйдриан снял Принни с плеча Софии и отдал его графу. Обезьянка обняла его за шею и устроилась в изгибе его рук. Граф, польщенный доверием, держал ее как ребенка.

— Не позволяйте Принни убежать, а то нам придется всю ночь искать его по городу, — предупредил Эйдриан.

— Принни? Что за имя? Здесь измена! Принни лукаво улыбнулся. Граф замер.

— Что за черт… вот кривляка… мое пальто погибло! Эйдриан снял сюртук и набросил на голые плечи Софии.

— Огонь локализован, и пожар почти закончился, — доложил Колин. — Ущерб значительный, и дом все еще полон дыма. Вы были на волосок от гибели, герцогиня. Браво, Эйдриан.

Эйдриан сосредоточенно отряхивался, София чувствовала, что он всячески избегает внимания.

— Вы бы лучше пригласили герцогиню к себе домой, Дот.

— Конечно, вы останетесь у нас, моя милая, пока все не уладится. Ты проводишь нас, Эйдриан?

— Колин, ты можешь заменить меня? Мне тут надо еще кое-что выяснить. Вы не возражаете, если я поговорю с вами завтра, герцогиня? Нам нужно многое обсудить.

— Конечно. — Включая то, как Эйдриан оказался ночью в ее доме.

Мужчина, помогавший тушить пожар, подошел к Эйдриану. Он протянул обгоревшие остатки бумаг.

— Нашли там, где начался пожар.

— Что за бумага? — спросила София.

— Кто-то использовал листовки, чтобы поджечь дом, — тихо ответил Эйдриан. — Визитная карточка «Робин Гуда».

Эйдриан умел затеряться в ночной мгле. После того, что ему удалось узнать, рассматривая обугленные улики, он на несколько часов позволил себе исчезнуть в темных улочках Лондона.

Он подпаивал словоохотливых завсегдатаев пивных, разговаривал с барменшами и проститутками, выпытывая у них хоть какие-то сведения. Он посетил притон на другой стороне реки, где находили убежище бродяги, контрабандисты и мелкие воришки. Обитатели приняли его, потому что двух из них он знал во времена, когда они занимались каперством (Капер — частное торговое судно воюющего государства, нападающее на неприятельские торговые суда.) на Восточном Средиземноморье. Наконец уже перед рассветом он заглянул в запущенный дом одного политического радикала, с которым они периодически спорили за бокалом вина.

Никто из них не мог прямо указать на капитана Брута. Казалось, что существовало только имя, а не сам его обладатель. Они никогда не встречали его, не слышали, кого он нанял, чтобы распространять листовки и устраивать пожары.

Эйдриан вернулся домой ни с чем. Обычно лондонские низы полны слухов. Капитан Брут, должно быть, обладал недюжинным умом и действовал настолько продуманно и осторожно, что не оставлял никаких следов. Эйдриан даже рад был, что сегодня ему не удалось напасть на след Брута. Память об опасности, которая угрожала Софии, настолько свежа, что он мог бы убить его.

Эйдриан прекратил поиски и вернулся домой, где на втором этаже доходного дома он арендовал комнаты. Он поселился здесь пятнадцать лет назад, когда у него произошел крупный скандал с графом, вскоре после того, как он окончил Оксфорд, то есть месяц спустя после смерти матери. Размышляя о предстоящей деятельности, он узнал, что граф подыскал ему место в одной из компаний Восточной Индии. Граф прекратил его финансовое обеспечение, но устроил все так, будто продолжал содержать его.

Эйдриан понимал, что граф специально таким образом удалил его от общества. Такая служба делала его невидимым, затерявшимся на другой половине земного шара. Можно сказать, что граф продемонстрировал явный и окончательный пример отречения.

Кипя от негодования, еще более невыносимого после недавней смерти матери, и решив не принимать подарков от этого человека, Эйдриан отказался.

Но графа нисколько не смутил его отказ, он приготовил, для него другое предложение — службу в армии. Эйдриан не видел смысла становиться офицером теперь, когда не велось войн и негде было проявить храбрость и патриотизм. Он не сомневался, что граф спит и видит, как бы отправить его в какую-нибудь дальнюю колонию.

Эйдриан отказался и от службы в армии. Тогда граф предложил третий вариант, который подразумевал длительное, но не постоянное отсутствие в Англии. Он ходатайствовал о назначении Эйдриана на второстепенный пост в министерстве иностранных дел.

Подобная служба давала возможность путешествовать и даже играть скромную роль в правительстве. Более того, Эйдриан вскоре обнаружил, что такая служба способствует утверждению его положения в Англии. Соотечественники могли найти его внешность несколько экзотичной, но в большинстве стран мира она не вызывала никаких вопросов. Благодаря своей обманчивой внешности он мог чувствовать себя своим на чужбине, чего никогда не испытывал на родине. И он принял предложение.

Его не беспокоили риск и успех, сопутствовавшие его работе, и неизвестность о них в свете. Люди же, знавшие о роде его деятельности, понимали, что представляет собой его миссия.

На свой заработок и доход от частичной доли наследства матери он теперь и жил, переехав из дома Динкастера. Их отношения стали носить формальный характер. Снимая комнаты, он никогда не ощущал желания поселиться в более роскошных апартаментах в фешенебельном квартале. Если у него случался роман со светской дамой, он находил другие места для встреч.

И поэтому крайне удивился, когда, войдя в гостиную, увидел герцогиню.

Нет, не ту, которую хотел бы видеть.

Вдовствующая герцогиня Эвердон была настолько погружена в изучение предметов, стоящих на полках, что не заметила его появления.

— Как вы попали сюда? — Он налил себе белого сухого вина. У нее стоял налитый бокал.

— Ваш слуга не захотел держать меня у дверей.

Его дворецкий не смог устоять перед натиском Селины.

Он не стал спрашивать, зачем она пришла, — о причине нетрудно догадаться по ее виду. Как она смотрела на него, как покачивала бедрами при каждом шаге, как колыхались ее юбки, — все говорило само за себя. Напрашивался единственный вопрос: почему именно сейчас?

— Наслышана о вашем благородном поступке. Какой героизм! Решила убедиться, что вы не пострадали.

— Как трогательно! — отвечал он, пытаясь понять, кто сообщил ей о случившемся среди ночи.

— Вы так говорите, словно не одобряете мой приход? Ну конечно, будь я беспомощна и растерянна, то могла бы рассчитывать на больший интерес. Или если бы я была так глупа, что осталась в горящем доме и устроила бы спектакль на публике…