— В общем, для начала я решил поинтересоваться, где эта семейка обитала до того, как закрутилась их история с разводом, поскольку все их перемещения происходили на территории одного и того же РЭУ.

— В котором и работает жена Глухова?

— Именно, — кивнул Володя. — Но начал я не с самого РЭУ, а с их БТИ…

— Почему?

— У меня, Сан Борисыч, как я уже говорил, опыт с такими делами большой: жалобы на всевозможные махинации с недвижимостью даже до нашего департамента доходят, а уж в МУРе их уйма… Отец рассказывает. И примерно половина — еще и с фигурирующими в делах трупами… Ну здесь, правда, без трупа, во всяком случае на данном этапе, обошлось… Но мошенничество налицо, причем откровенное…

— Это тебе что, в БТИ исповедовались? — Турецкий иронично приподнял одну бровь.

— И в третий раз повторяю: повезло… Инженерша у них одна новенькая для коллектива, но в системе работает двадцать лет. Уж не знаю, за что ее так не любит начальство, но несчастная, работая в таком месте, всю жизнь проживает в коммуналке. Когда услышала фамилию Глуховых, едва со стула не свалилась. Оказывается, до этой квартиры, на которой парочка расходилась и где они прожили всего два года до этого, они были ее соседями по коммуналке. А заодно и врагами на всю оставшуюся жизнь…

— И правда повезло, — рассмеялся Турецкий. — Надеюсь, показания ее ты оформил?

— А как же?.. И пленочка имеется… Дальше рассказывать?

— А то!

— Дальше и есть самое интересное. В коммуналке поначалу жила только Дина Петровна, еще не Глухова, а Каталкина. Характерец у нее не приведи господи, с соседкой на ножах была с самого начала. Комнату свою получила по лимиту, поскольку в те времена это было вполне возможно.

— Откуда прикатила в столицу?

— Из Рязанской губернии… названия деревни не помню. Но в бумагах оно есть… Потом, значит, вышла замуж и поначалу попыталась вселить соседку в свою восьмиметровку, а сама въехать в ее двадцатиметровку… Сорвалось! Соседка до суда дошла, — видать, после этого Глуховы и сдали назад… — А основания-то какие для такого обмена? — удивился Турецкий.

— Их двое, к тому же Дина Петровна уже беременна была. А соседка одиночка…

— Ладно, поехали дальше.

— А дальше Глухова, как выяснилось, к тому моменту просочилась в члены жилкомиссии: в те времена такая существовала в системе БТИ и занималась распределением ордеров на жилье в числе прочего… Именно там-то она и услышала про свою будущую квартиру — район ее как раз временно снимал с баланса по причине пожара: квартирка принадлежала какому-то алкашу и сгорела. Никаких ордеров выдавать на нее не имели права.

— Алкаш жив?

— Погиб во время пожара, которому сам же и стал причиной.

— Ясненько… Надо полагать, именно эта история и навела самого Глухова на хлебную мысль. Слушай, а что сейчас с этой жилкомиссией, распущена, что ли?

— Там, знаете ли, такая путаница! — покачал головой Володя. — Пока я до конца не разобрался: по факту она существует, но то ли под другим ведомством, то ли разделена на опекунский совет и что-то там еще… Дело не в этом, а в том, что ордер на сгоревшую квартиру, к тому же снятую с баланса вплоть до восстановления, Глуховы вопреки всем имеющимся законам получили! Ремонт, правда, делали на собственные средства.

— Кто выдавал ордер? — Подписи две: один из подписантов давно там не работает, второй, точнее, вторая, как рассказала мне бывшая соседка Глуховых, жива-здорова, трудится в опекунском совете и тесно дружит с Диной Петровной…

— Н-да-а-а… Черт ногу сломит! — вздохнул Александр Борисович. — И что же ты надумал делать с этим фактом?

— Да всего лишь повидался с Диной Петровной и слегка прижал эту козу к стенке, пригрозив расследованием, судом и соответствующей статьей ей лично.

— Итог?

— Думаю, тот самый, на который вы в конце концов и рассчитывали. Показания против бывшего муженька дала как миленькая!

— Уверен, что ее показания чего-нибудь стоят?

— По крайней мере, по одному эпизоду собрать улики все еще возможно. Так я думаю…

— И?..

— За полгода до их развода Анатолия Владимировича внезапно обуяла страсть к благотворительности: нашел некоего старичка, Ивана Георгиевича Сапрыкина, владельца однушки, инвалида второй группы… Болезнь Паркинсона… Не знаю уж, как он влез к нему в душу, но тот, похоже, был рад любому, кто мог ему помочь. Паркинсон, если вы не в курсе, болезнь подлая: от нее не умирают, однако неподвижность в будущем практически гарантирована…

— Почему тогда группа была только вторая?

— Сапрыкин передвигался тогда самостоятельно, более-менее мог себя обслужить, никаких признаков деградации пока что не было. Подводила его, как сказала Дина Петровна, только одна половина тела — ногу подволакивал, рука не действовала… Правая или левая, она не в курсе. Словом, ситуация была очень похожая на историю с сестрицей Глухова: имели место сумки с продуктами, которые он носил раза два в неделю Сапрыкину. Иногда — соседи должны были это видеть — выгуливал старика. А потом тот внезапно умирает, якобы от обширного инфаркта, и выясняется, что квартиру свою он подписал не единственному племяннику из провинции, а Глухову Анатолию Владимировичу!

— Володя, а почему «якобы от инфаркта»?

— Потому что Дина Петровна уверяет, что на самом деле бывший супруг подсыпал старику в кашу какой-то химикат — не просто ядовитый, а чреватый тем, что слабые сосуды под его воздействием лопаются… Готова подтвердить это где угодно, поскольку собственными глазами видела, как муж принес яд с работы и, отправляясь к старику, прихватил одну порцию дряни с собой. А на следующее утро Сапрыкин и был им же найден мертвым…

— Да-а-а, грубая работенка-то… — пробормотал Турецкий.

— Это как сказать, — не согласился Яковлев. — Дина Петровна утверждает, что тогда ребята из отделения милиции пытались вокруг этой истории что-то нарыть, но до уголовного дела не дошло… Ну а дедову квартиру Глухов, понятно, вскоре продал. Племянник, говорят, тоже пытался в суд подать, но все было по закону — завещание есть завещание. Так эта история и канула в Лету…Они немного помолчали, Александр Борисович переваривал полученные сведения, задумчиво перебирая бумаги на своем столе.

— Сколько, говоришь, у тебя еще дней до отпуска? — поинтересовался он наконец, а Яковлев вздохнул:

— Ну дня три еще свободно могу в этом деле покопаться… А дальше можно Галку привлечь. Она должна с завтрашнего утра по одному делу освободиться.

— Знаю, по Мокрушиной…

Прежде чем задать следующий вопрос, Володя немного поколебался и, как всегда, после официальной части своего доклада перешел на «ты»:

— Слушай, Сан Борисыч, а можно узнать, с чего ты вообще это дело из архива вдруг поднял?

— Как тебе сказать… — Турецкий вздохнул. — Я тут оказался невольным свидетелем встречи «афганских» ветеранов… Оба теперь бомжи, по милости таких вот глуховых… В общем, Володька, покопай пока по месту жительства покойного, может, соседи чего вспомнят. В отделение милиции сходи, вдруг тот дознаватель еще работает, который нашего типа прижать пытался? Сам понимаешь, показания бывшей супруги вряд ли аргумент для суда… Словом, не мне тебя учить.