— Позвольте уточнить сразу. — Александр Борисович посмотрел на Драгилева с нескрываемым раздражением.

— Да, конечно!

— Когда произошла автокатастрофа?

— Пятого февраля нынешнего года.

— Девочку поместили в психушку сразу?

Полковник поморщился:

— Не в психушку, а в ПНБ — психоневрологическую больницу…

— Неважно! И то и другое — заведения закрытого типа, а именно этот момент важен… Итак?

— Следователь, который вел дело, вынужден был это сделать действительно сразу, ей… Она, когда узнала, что произошло, впала в очень тяжелое состояние… Что ему еще оставалось делать?

— Но ведь в доме наверняка девушка жила не одна! Прислуга там… Знакомые родителей, наконец! Возможно, друзья.

— К Эмме Скудоумовой вызвали неотложку, доктор сделал ей какой-то успокаивающий укол и порекомендовал обратиться к специалисту. Сам он, как вы, вероятно, догадываетесь, всего лишь врач «Скорой помощи», но состояние девушки ему не понравилось.

— Ясно, — вздохнул Александр Борисович. — Вызвали, а дальше все пошло по обычной схеме: девочку госпитализировали, а тем, кто ее окружал, это было по фи… Простите, безразлично!

— Вроде того, — спокойно кивнул Драгилев. — Прислугу, насколько понимаю, куда больше волновало то, что они остались без работы. Близкие друзья у семьи отсутствовали. Знакомые?.. Ну они и есть знакомые, причем в основном деловые.

— Когда исчезла девочка? — Турецкий повернулся к Скудоумову, сидевшему на диване, мрачно уставившись в пол. Тот поднял на следователя усталый взгляд.

— В апреле, за пять недель до моего приезда в Москву…

— Как могло получиться, что вы так долго не знали о смерти брата и его жены? Неужели некому было вам это сообщить?

— Во-первых, — вздохнул бизнесмен, — за рубежом я на одном месте не сижу, езжу… Такова специфика моего бизнеса: никогда не знаешь, где именно тебе повезет приобрести стоящий товар, у меня ведь еще и индивидуальные заказы от клиентов есть… Ну и за рубежом партнеры… Во-вторых, сообщение о гибели брата пришло на домашний факс. Я холост, живу один. Перед отъездом, зная, что командировка будет длительная, прислугу отпустил. Это предусмотрено контрактом: обычно за неделю до возвращения я звоню, предупреждаю, и квартиру к моему приезду убирают… готовят.

— Вы что же, оставляете ее без охраны?.. — недоверчиво уточнил Турецкий.

— Ну что вы, конечно нет! Охрана всегда на месте, но в факсы и прочие бумаги носа они, конечно, не суют, а секретарь, как я уже говорил вначале, была в отпуске, затем приехала ко мне, я тогда находился в Каире…

— С этим понятно. Теперь относительно столичных обстоятельств.

— К Эмме я бросился прямо с самолета, в факсе был указан адрес и номер больницы — его посылал следователь… Спасибо, что хоть это сделал, найдя у брата в бумагах мой адрес и реквизиты… Мог и вовсе плюнуть… В общем, обнаружив, что племянница исчезла, я, как вы понимаете, испытал настоящий шок! У нее, кроме меня, никого не осталось на всем свете, а у меня, соответственно, кроме нее, никого… Вначале я бросился в милицию, потом отыскал следователя, занимавшегося гибелью брата и его жены… Потом… Словом, возможно, вы и сами представляете, чего мне стоило в городе, где у меня хоть и есть кое-какие связи, но совсем не те, что нужны в данных обстоятельствах, достучаться наконец в нужные двери!

Александр Борисович представлял. Поэтому снова повернулся к полковнику Драгилеву:

— Почему вы в самом начале сказали, что это не просто киднеппинг?

Тот удовлетворенно кивнул — вопросы Турецкого ему, похоже, нравились.

— После похищения людей обычно выдвигаются условия, на которых их возвратят. Верно? Ну вот: Леонид Юрьевич с самого начала добился того, чтобы с квартиры брата сняли печать, и поселился там, на виду у всех. Даже, по его словам, старался как можно больше мелькать на людях рядом с домом, свет на ночь в некоторых комнатах не выключал, чтобы видели, что в квартире живут. Ни единого сигнала насчет выкупа не поступило! Зато две недели назад поступил звонок… от самой Эммы! Девушка просила дядю прекратить поиски, оставить ее в покое и отправляться домой, добавив, что о ней есть кому позаботиться…

Турецкий недоуменно посмотрел на полковника, затем нахмурился:

— Вы полагаете, за этим стоит какая-то секта? Честно говоря, пока что, в первом приближении, других вариантов в голову не приходит.

— Просто потому, что вы не располагаете всей нужной информацией, — покачал головой Драгилев. — Видите ли, после звонка племянницы Леонид Юрьевич и не подумал следовать ее совету, а сразу же перезвонил мне… К тому моменту мы уже познакомились, но заниматься делом девушки я только начал… Теперь самое печальное: спустя четыре дня после разговора неподалеку от выезда из города, рядом с Ленинградским шоссе, был обнаружен труп Эммы Скудоумовой…

Мужчины немного помолчали, бизнесмен продолжал смотреть в пол. Александр Борисович покачал головой:

— Если это сектанты… Нет, все равно не вижу логики: зачем было ее убивать? Допустим, вначале они решили, что у девушки, к слову сказать богатой наследницы, родных нет вообще. Скажем, кто-то из больничных сотрудников подсказал… Тут стоило подержать ее у себя вплоть до совершеннолетия, потом… Потом заставить подписать соответствующие документы и только тогда убрать. Только вот вопрос: кто, включая сектантов, будет держать у себя девушку целый год? Это ж на какой куш надо рассчитывать, чтоб содержать пленницу столько времени?! Нет, что-то тут не так… В каком состоянии, кстати, было тело и какова причина смерти?

— Девушку пыткам не подвергали, — ответил полковник, — питалась явно нормально, голодом не морили, не били, не… ну вы понимаете. Ввели сильное психотропное средство, и она погибла от передоза.

— Мне надо было послушаться Эмму и уехать, — глухо проговорил бизнесмен. — Возможно, она осталась бы жива… Но я… Мне показалось, что девочка говорит под нажимом, что кто-то заставляет ее так говорить, угрожает…

— Почему вам так показалось? — спросил Меркулов. — Знаете, Эммочка всегда была очень оживленным человечком, эмоциональным, с богатейшими интонациями всегда говорила. А тут словно заморозил ее кто.

— А вы уверены, что это вообще была она? — с сомнением подал голос Турецкий.

— Абсолютно уверен! — твердо возразил бизнесмен. — Она назвала меня… Вначале по имени, а потом прозвищем, каким пользовалась очень редко, а в детстве, не умея выговорить мое имя, только так и звала — дядя Лёка.

— Я хочу сказать, — вновь вступил в разговор полковник, — что вряд ли это секта. Боюсь, все гораздо серьезнее… Вы позволите?

Он посмотрел на Александра Борисовича и едва заметно усмехнулся. Турецкий, который совершенно справедливо счел это намеком на свой не слишком спокойный темперамент, тоже усмехнулся и кивнул.