— Естественно, помню, — ответил Нюберг.

Валландер тотчас понял, что Нюберг не в духе.

— Я подумал, надо бы исследовать отпечатки пальцев, — сказал он. — И сравнить их с теми, что были найдены на окровавленной бумажке, которую я подобрал недалеко от усадьбы Карлмана.

— Мы этим займемся, — ответил Нюберг. — Мы бы и так это сделали, без твоих распоряжений.

— Я знаю, — сказал Валландер. — Но ты ведь понимаешь, как обстоят дела.

— Ничего я не понимаю, — ответил Нюберг. — Но как только что-нибудь выяснится, я тебе сообщу.

Валландер хлопнул телефонной трубкой по аппарату, выплеснув переполнявшую его энергию. Он подошел к окну и, глядя на старую водонапорную башню, начал планировать дела на предстоящий день. По опыту он знал, что почти всегда что-то нарушает намеченные планы. Если удастся выполнить хотя бы половину, то уже будет хорошо. В девять он вышел из кабинета, сделал себе кофе и направился в один из самых маленьких конференц-залов, где его дожидался Хансон с психологом из Стокгольма. Это был человек лет шестидесяти, который представился Матсом Экхольмом и предложил обращаться друг к другу на ты. После его крепкого рукопожатия у Валландера сразу создалось о нем хорошее впечатление. Раньше Валландер, как и многие другие полицейские, сильно сомневался в том, что психологи могут чем-то помочь в ходе раскрытия преступления. Но после беседы с Анн-Бритт Хёглунд понял, что такое пренебрежительное отношение к их работе было необоснованным, а возможно, и предубежденным. И теперь, сидя за одним столом с Матсом Экхольмом, Валландер решил и в самом деле дать ему возможность показать, на что способен психолог.

Материалы дела лежали перед ними на столе.

— Я прочитал это очень внимательно, — сказал Матс Экхольм. — Предлагаю начать с разговора о том, что в бумагах не значится.

— Здесь все сказано, — удивленно заметил Хансон. — Уж чего-чего, а рапорты в полиции составлять умеют.

— Ты, наверно, хочешь узнать наше мнение, — перебил его Валландер. — Да?

Матс Экхольм кивнул.

— Есть один простой психологический закон, который гласит, что полицейский не может искать пустоту, — сказал он. — Если не знаешь, как выглядит преступник, надо подыскать ему какой-нибудь аналог. Чтобы казалось, что видишь убийцу со спины. Часто такой фантом в итоге оказывается и в самом деле похожим на настоящего преступника.

В рассуждениях Матса Экхольма Валландер узнавал собственные мысли. Все время, пока длилось расследование, он рисовал себе определенный образ преступника. И никогда не искал черную кошку в темной комнате.

— Было совершено два убийства, — продолжал Матс Экхольм. — Оба одинаковым способом, несмотря на некоторые интересные различия. На Густава Веттерстедта напали сзади. Убийца нанес удар по спине, а не по голове. И это тоже интересно. Он пошел по более сложному пути. Или ему просто не хотелось пускать в расход голову Веттерстедта? Этого мы не знаем. Прикончив жертву, убийца снял с него скальп и нашел время спрятать тело. Если теперь мы перейдем к случаю с Карлманом, то можно легко увидеть сходства и различия. Карлман также умер от рубленого удара. Ему так же частично сняли скальп. Но убит он был спереди. Разумеется, он видел человека, который его убил. Кроме того, преступник выбрал случай, когда поблизости было полно народа. Таким образом, риск, что его поймают, был довольно велик. Убийца не утруждал себя тем, чтобы спрятать труп. Он не счел это необходимым. И первый вопрос, который возникает в этой связи, весьма прост: что для нас важнее? Сходства или различия?

— Он убивает, — сказал Валландер. — Он уже выбрал себе две жертвы. Он планирует свои действия заранее. И на берегу возле дома Веттерстедта он успел побывать не один раз. Он даже нашел время выкрутить лампочку, чтобы участок между садом и морем не освещался.

— Известно ли нам, что Густав Веттерстедт имел привычку вечером прогуливаться по побережью? — спросил Матс Экхольм.

— Нет, — ответил Валландер. — Фактически мы об этом ничего не знаем. Но с этим надо разобраться.

— Продолжим ваш ход мыслей, — сказал Матс Экхольм.

— На первый взгляд, с Карлманом дела обстоят совсем по-другому, — сказал Валландер. — Праздник середины лета и вокруг полно людей. Но, может, убийца думал, что при таком скоплении народа можно будет остаться незамеченным? Что никто его не увидит? Очень сложно в деталях восстановить ситуацию, при том что на празднике было столько людей.

— Чтобы получить ответ на этот вопрос, надо подумать, был ли у него какой-то выбор, — сказал Матс Экхольм. — Арне Карлман был коммерсантом, который часто выезжал по делам. Вокруг всегда люди. Может быть, этот праздник, несмотря ни на что, был самым подходящим моментом?

— Сходства и различия, — сказал Валландер. — И что же здесь перевешивает?

Матс Экхольм потянулся.

— Пока что отвечать на этот вопрос рано. Можно только догадываться, что он тщательно планирует свои действия наперед — мы имеем дело с очень хладнокровным человеком.

— Он снимает скальпы, — сказал Валландер. — Он собирает трофеи. О чем это говорит?

— Он пробует силы, — ответил Матс Экхольм. — Трофеи служат доказательством его подвигов. Для него это все равно, что для охотника повесить рога на стену.

— Но он выбрал скальпы, — продолжал Валландер. — Почему именно скальпы?

— Не так уж это и странно, — сказал Матс Экхольм. — Не хочу показаться циничным, но подумайте, какой из органов человека лучше всего подходит в качестве трофея? Человеческое тело гниет. Легче сохранить кусочек кожи с волосами.

— И все-таки я не могу отказаться от мысли об индейцах, — сказал Валландер.

— Разумеется, не стоит исключать возможность, что преступник зациклился на индейских воинах, — сказал Матс Экхольм. — Люди с пограничной психикой часто отождествляют себя с каким-то образом. Или выдумывают себе мифологического персонажа.

— Пограничная психика, — повторил Валландер. — Что это значит?

— Ваш преступник совершил уже два убийства. Мы не можем исключать возможности, что в данный момент он подыскивает новую жертву. Он, вероятно, пересек психологическую черту, за которой оказался свободным от всех сдерживающих факторов. Человек может совершить умышленное или непреднамеренное убийство. Убийца, который каждый раз повторяет одни и те же действия, поступает в соответствии с совершенно иными психологическими законами. Он живет в каком-то своем неясном мире, и мы только частично можем проследить ход его мыслей. Для него существуют только те границы, которые выстраивает он сам. На первый взгляд, его жизнь ничем не примечательна. Он может каждое утро ходить на работу. Иметь семью, по вечерам играть в гольф или ухаживать за цветочными клумбами в собственном саду. Он может, сидя на диване в окружении своих детей, смотреть последние известия, в которых сообщается об убийстве, совершенном им самим. Может, не дрогнув ни единым мускулом на лице, ужасаться, что такие люди остаются безнаказанными. В нем живут два разных человека, которыми он управляет целиком и полностью. Он сам себя дергает за веревочки. Он в одно и то же время выполняет роль кукловода и марионетки.