— Проходи, — и хозяин шире распахнул входную дверь, — побеседуем в квартире. — Он изобразил скудное подобие улыбки.

Незнакомец разулся и прошел в комнату.

— Неприветливый ты парень. Я тебе весточку от друзей, а ты ко мне с полным недоверием, — высказался пришедший, удобно располагаясь в кресле. — Неужели моя внешность вызывает такое подозрение?

— Твой облик значения не имеет, — ответил Сутулый, опускаясь в соседнее кресло и бросая сигареты со спичками на журнальный столик, предлагая таким образом гостю курить, если у того появится желание. — Просто мой адрес кроме корешей, от которых ты притащил привет, никто не знает. Где, интересно, ты с ними виделся?

— Тебе имя Мутант о чем-нибудь говорит? — задал, в свою очередь, вопрос посетитель.

— Уважаемый человек, — отозвался хозяин квартиры. — Но в данный момент, насколько мне известно, он в местах не столь отдаленных.

— Совершенно верная информация, — подтвердил незнакомец. — Он на положении в той колонии, где сейчас отбывают наказание твои соратники. Через него они и дали о себе знать. К тому же с Маратом я лично знаком. Когда-то он занимался в спортивной секции у меня.

— Так вы Жданов Вадим Борисович? Бывший тренер Диксона?

— Да, — удивился полуночный гость, что его знают, а уважительный переход на «вы» ему польстил.

— Марат много про вас рассказывал. — Его подозрительность и настороженность мгновенно улетучились, и перед Ждановым предстал совершенно другой человек: приветливый, доброжелательный и гостеприимный. — Может, чайку или кофе? — услужливо спросил он.

— В следующий раз, Паша, а сегодня я пришел к тебе по делу.

— Готов выслушать.

Сутулый достал из пачки сигарету и чиркнул спичкой. Предложил закурить и гостю.

— Спасибо, я не курю, — отказался тот. — Марат и Алексей не намерены полностью отбывать свой срок и решили совершить побег. — Герасимов сосредоточил заинтересованный взгляд на Жданове. — И просят, чтобы ты им оказал посильную помощь.

— Все, что в моих возможностях, — выказал преданность Павел.

Его мгновенная готовность прийти на выручку друзьям пришлась Вадиму Борисовичу по душе.

— Полной картиной я пока не располагаю, — продолжал он. — Известно только, что они не собираются уходить пустыми, а для этого обратились к тебе.

— Какую подготовку мне предстоит провести?

— Пока тебе необходимо подыскать напарника. Подробности получишь письмом от осужденных, которое они тебе передадут через Казакову Светлану после ее свидания с мужем, — проинструктировал гость.

Сутулый задумался.

— В общем-то, примерная картина мне ясна. Вот только с напарником небольшая загвоздка. Самые надежные парятся в зоне, а среди простых знакомых подыскать нужную кандидатуру не так-то просто.

Они еще какое-то время побеседовали, после чего, сославшись на поздний час, Вадим Борисович покинул озадаченного Павла.

Отличаясь от природы осторожностью и подозрительностью, Сутулый так и не смог найти подельника. Он уже получил послание от соратников, забрав его у Светланы, которую навещал периодически после визита к нему Жданова. Теперь он знал все о затее друзей. Провел разведку, досконально изучив дом бывшего отрядного и его расположение. Твердо решил, если не подвернется подельник, провернуть дело в одиночку.

Накинув на себя полушубок, Павел вышел на балкон подышать. Яркое зимнее солнце слепило глаза. Он зажмурился, с наслаждением, глубоко вздохнув свежий, морозный воздух. Приятно щипало нос и покалывало щеки, и Сутулому это доставляло удовольствие. Он посмотрел вниз, взгляд его остановился на неряшливом мужике, который расположился на лавочке возле подъезда, и его явно бил озноб.

«Никак с похмелья трясет», — подумал Герасимов. Ему стало жалко алкаша. Он и сам не смог толком объяснить, что на него нашло, но он надумал облегчить жизнь пьяницы и крикнул:

— Эй, мужик!

— Вы меня? — отозвался бедолага, покрутив предварительно головой, пока не увидел Сутулого на балконе.

— Тебя, тебя. Болеешь?

— Трясет малость, — признался пьяница, с надеждой взирая на собеседника.

— Поднимайся ко мне, подлечу, — пригласил сердобольный Павел.

— Я мигом.

Пьяница легко поднял с лавки свое еще крепкое тело и поспешно направился к подъезду.

Сутулый налил водки до краев в большой фужер для шампанского и подал жадно наблюдавшему за ним. Тот трясущейся рукой принял от него божественный дар и разом махнул. Затем, занюхав рукавом засаленной куртки, поставил фужер на журнальный столик.

— Закусывай. — Хозяин кивнул на стол, на котором стояли Тарелки с нарезанной докторской колбасой и солеными огурцами.

— Благодарю! Если можно, я лучше закурю.

— Закуривай, — разрешил хозяин, пододвигая гостю сигареты и аккуратную хрустальную пепельницу.

Но посетитель достал из кармана помятую пачку «Памира» и, размяв дешевую сигарету, сунул ее в рот.

— Я слабенькие не курю, — указал он рукой на пачку «Явы».

— Понятно. — Сутулый с интересом осмотрел широкоплечего гостя: в его теле чувствовалась сила, а некрасивое, с крупными чертами лицо производило отталкивающее впечатление. — По-моему, мы уже где-то встречались, — неуверенно предположил хозяин.

— Не мудрено, что ты не узнал меня, Паша. — Щеки и мясистый нос посетителя чуть-чуть покраснели, пальцы рук перестали трястись. Было видно, что он испытывал колоссальное облегчение. — Когда-то я был фартовым парнем и в кармане шуршали бабки, да проклятое зелье превратило в бича. — Он мечтательно уставился в потолок, вспоминая былые времена.

Герасимов усиленно напрягал память: этот жалкий, опустившийся человек явно кого-то ему напоминал, но кого именно, он вспомнить не мог.

— А ведь мы с тобой, Сутулый, оспаривали в прошлом пальму первенства, — искривил пьяница губы в ухмылке.

— Тюлень! — воскликнул Павел. — Если б не подсказал, ни за что не признал бы тебя в теперешнем виде.

— Узнал все-таки, — обрадовался Тюлень. Сутулый знал, что после его освобождения Виктор боролся за лидерство в бараке с Маратом и Алексеем и в конце концов стал ближайшим сподвижником Атамана. Казаков очень хорошо отзывался о Гущине и пытался после освобождения из колонии для несовершеннолетних разыскать его, но тот как в воду канул.

И вот теперь, спустя несколько лет, случай представился встретиться. И сейчас Герасимов тоже не скрывал своей радости — лучшего, более надежного подельника в предстоящей операции ему не найти, однако было одно «но», которое сильно тревожило Павла.

— Скажи, ты пить можешь бросить? — поинтересовался он у Тюленя.

— Могу, если перетерпеть несколько дней. Только зачем? — пожал плечами Виктор. — Нет смысла: ни кола ни двора. Когда бабки кончились, друзья и знакомые все разбежались. Единственная радость в жизни и осталась: зальешь глотку и ни о чем не думаешь.