Изабел просияла и подалась вперед.

— О, Маркус! — с искренней радостью воскликнула она. — Спасибо, вы самый понимающий человек на свете. — Она обернулась и бросила взгляд на приоткрытую дверь в спальню лорда Мэннинга: — Б-боюсь, я сейчас не в состоянии думать ни о чем, кроме… — Слова потонули в слезах.

— Мне он тоже дорог, — угрюмо сказал Маркус — Если барон умрет, — добавил он сурово, — нам предстоят мучительные недели, и не придется волноваться из-за перемен, что несет наш брак. — Он глубоко вздохнул. — Мы сосредоточимся на наших обстоятельствах. Когда это все закончится.

От облегчения у Изабел кружилась голова. Холодная, железная лапа, сжимавшая ей внутренности с тех пор, как с бароном случилось несчастье, наконец-то разжалась. Откинувшись на мягкую спинку дивана, она посмотрела на Маркуса. Небрежность его облика делала его особенно привлекательным. Черные волосы спадают на лоб, галстук немного сбился на сторону, жакет цвета бутылочного стекла и сапоги не блещут первозданной чистотой, но это все только добавляет ему шарма. Она улыбнулась про себя. Изабел рассматривала его из-под полуопущенных ресниц, рассматривала человека, который стал ее мужем. Удивительно знакомый и родной, сегодня он притягивал ее своей небрежной элегантностью, как никогда. Она ощутила порыв погладить его широкий лоб, стереть со смуглого лица следы усталости и волнений и эту печальную складку у губ. Мысль о том, что эти губы будут жадно ласкать ее грудь, породила в ней яркую вспышку желания. Изабел в смятении ахнула. Как же можно думать о таких вещах, когда в соседней комнате умирает лорд Мэннинг?

— Что такое, моя дорогая? — спросил Маркус, от которого не укрылся этот тихий вздох.

К огромному облегчению Изабел, в этот момент постучали в дверь, и Маркус разрешил войти. В комнату вошел Диринг с большим серебряным подносом. Он сохранял невозмутимый вид, но быстрый взгляд, который он бросил на дверь в спальню лорда Мэннинга, красноречиво поведал, о чем он думает. Опустив поднос на столик красного дерева, что стоял сбоку от дивана, Диринг поклонился и мрачно объявил:

— Кухарка на ногах с тех самых пор, как лорду Мэннингу стало плохо. Здесь теплые булочки, пирожки с жареными яблоками, имбирные пряники, филе с кровью, жареный бекон, яйца всмятку, чай и кофе.

Маркус улыбнулся ему:

— Передайте ей мою благодарность. Моя жена… — какое наслаждение произносить эти слова, знал только Маркус, — моя жена, наверное, полакомится сладостями и выпьет чаю, а филе и яйца — как раз то, что нужно мне.

На лице Диринга мелькнула бледная улыбка.

— Да, кухарка мне сказала то же самое, когда я вздумал протестовать. — Диринг указал взглядом на дверь спальни и понизил голос: — Ну как он?

Маркус покачал головой:

— По крайней мере без изменений к худшему. Отдыхает. С ним внук.

Диринг не сумел придумать причину, чтобы остаться, и неохотно покинул комнату.

Изабел ела пряник и пила чай, а Маркус наложил себе большую тарелку мяса с кровью, яиц, добавил теплых булочек и пару пирожков. В последний раз он ел довольно давно. Некоторое время в комнате царило молчание: Изабел пощипывала булочку и смотрела в никуда, Маркус сосредоточился на еде.

Когда его тарелка опустела, Маркус почувствовал прилив сил. Он встал:

— Я сейчас вернусь. Пойду узнаю, как там милорд, и предложу Эдмунду пару пирожков, пока они теплые.

Неслышно войдя в комнату, он обнаружил, что и лорд Мэннинг, и Эдмунд спят. Эдмунд лежал, свернувшись калачиком, рядом с дедом, и рука лорда Мэннинга покоилась на плече мальчика. У Маркуса защемило сердце от этой картины. Смерть барона станет для всех тяжелой утратой, но Эдмунду достанется больше всего. Бедный постреленок. Такой маленький, а уже потерял отца, теперь еще и дед… Маркус вспомнил, как страшно страдал после смерти собственного отца, и поклялся, что сделает все, что в его силах, для этого мальчика и даже больше, чтобы стать достойной заменой старому барону.

Лорд Мэннинг как будто почувствовал присутствие Маркуса: его веки дрогнули, он проснулся и улыбнулся ему одной из этих болезненно кривых улыбок:

— Сердишься, что я таким способом погнал вас к алтарю?

Маркус покачал головой, в серых глазах промелькнул слабый отблеск смеха.

— Нет, в действительности я даже благодарен. Изабел все увиливала, не хотела назначить дату свадьбы, и вы мудро поступили, назначив ее за нас. — Его взгляд стал серьезнее. — В этом-то и состоял ваш план, так?

Старик осторожно снял руку с плеча Эдмунда.

— Мне казалось, что она рада помолвке, но она ведь независимый дьяволенок, и я боялся, что после моей смерти она найдет способ ее расторгнуть, — признался лорд Мэннинг. — Когда меня не станет, к Эдмунду отойдут ценные земли и большое состояние, но пока он не достигнет совершеннолетия, ему и Изабел нужны защита и крепкая мужская рука.

— О, только Изабел этого не говорите! — усмехнулся Маркус.

Он оценивал состояние старика. Несмотря на то что левую половину тела разбил паралич, он выглядел на удивление хорошо: более-менее нормальный цвет лица, глаза ясные, а говорит он хотя и с трудом, но вполне членораздельно. Добрый знак.

Лорд Мэннинг тихо засмеялся:

— Да знаю я, знаю. Не сомневаюсь, что она более чем в силах управлять имением и распоряжаться, однако ей придется действовать против традиций, и они с сыном могут пострадать от тех не слишком порядочных типов, которым захочется поживиться за их счет. Ты, как ее муж, защитишь их.

— Я сделал бы это в любом случае, — тихо сказал Маркус.

Лорд Мэннинг прикрыл глаза. Его лицо вновь стало изможденным.

— Знаю, — ответил он негромко и невнятно. — Знаю, но так будет лучше, и я могу умереть, зная, что они в безопасности.

Маркус коснулся его руки, безвольно лежавшей на постели. Мэннинг открыл глаза. Маркус подмигнул ему:

— Милорд, думайте больше о жизни и меньше о смерти.

Старик едва заметно улыбнулся и снова погрузился в сон.

Маркус развернулся и пошел в гостиную.

В дверях его встретила Изабел.

— Он в порядке? — взволнованно спросила она. — Вас так долго не было, что я испугалась…

Маркус взял ее под руку и отвел обратно в гостиную.

— Успокойтесь, — сказал он. — С ними обоими все хорошо. Лорд Мэннинг проснулся, и я поговорил с ним, потому и задержался.

— Он говорил с вами? Что он сказал?

— Что счастлив видеть нас мужем и женой.

Она неуверенно улыбнулась:

— А вы? Вы счастливы?

Маркус притянул ее к себе и, глядя в глаза, негромко сказал:

— Может, наша помолвка и произошла случайно, но если вы хоть чему-то верите, поверьте, что больше всего на свете я хотел на вас жениться.