сильно старила его, ранее прямая спина немного ссутулилась. «Боже мой, – думала Ксения, – как же мне его вытащить? Он же не протянет еще два года!»

– Что, страшен? Не бойся, я сильный. Теперь у меня есть цель, я доживу. Только как твой Ник, подпустит меня к детям? – Вопрос был резонным, но преждевременным.

– Давай об этом потом, сперва нужно дожить до освобождения. Сашка сказал, что их похитила твоя жена, они её тогда видели на пляже. Колола чем-то, потом выбросила на пункте оформления беженцев… – Рассказ занял много времени, она держала Дэна за руку, поглаживая кисть и наблюдая, как ходят желваки на лице.

– Вы знаете где она? – Глухо спросил Дэн в конце.

– Ник, наверное, знает, её проверяли, она была под подозрением вместе с тобой. Но полиция убедилась, что она была у сестры в Германии, и про неё забыли.

– Я опять не смогу ничего сделать, я хотел бы сам свернуть ей шею… Вот сука, они фирму обанкротили, ей что денег мало было? Дети-то причем?

– Не знаю, Дэн. Не знаю. Только теперь я невыездная, мы Алекса украли в штатах, теперь меня, возможно, в розыск объявят. Так что, вся надежда на Ника. Не суди его, ты его не знаешь. Он любит детей, он их с детства с рук не спускал. И если он решит, что не доверит нам детей, будем жить по его правилам. Под его охраной. Пережить этот ужас еще раз я не хочу.

Они далеко заполночь пили чай, разговаривали. Обоим было не до сна, хотя Ксения пыталась обнять любимого и потянула его к кровати. Он задержал её руку, и покачал головой.

– Не сейчас, милая моя. Сейчас это жалость с твоей стороны, не унижай меня еще больше. Может когда-нибудь потом, когда я буду свободен, мы и сможем быть вместе… Но не сейчас, когда я чувствую себя грязным, в этом ужасном месте… Нет, нет!

Они заснули рядом, поверх одеяла, одетые. Утром их никто не будил, проснулись уже почти в десять, как-то по-семейному умывались, разговаривали, пили чай, потом Ксения готовила привезенную курицу, опять разговаривали. И то ли она уже привыкла, или лицо Дэна разгладилось от счастья, но сейчас он не казался ей таким старым. Хотелось быть поближе и она подошла сзади, обняла его, прижалась к спине.

– Как же я скучала по тебе все эти годы, а твои глаза – они смотрели на меня каждый день, с лица нашего сына. Сколько лет мы потеряли по своей глупости, и когда мы еще увидимся. – Спина Дэна под её щекой напряглась и замерла. Потом он осторожно повернулся, поднял её лицо вверх, всмотрелся в глаза и прижал к себе.

– Девочка моя, я всё для тебя сделаю, вы моя душа, моя жизнь. – Ксения приподнялась на цыпочках, и прильнула к нему губами. С каким-то стоном Дэн перехватил инициативу, углубил поцелуй и поднял её на руки. Его горячие губы и руки были везде, обнимая, лаская и раздевая её. Она сама не оставалась в долгу, стягивая с плеч рубашку и целуя все, что было ближе, плечи, шею, лицо. Вихрь давно забытой страсти надолго замутил их разум, и они вместе то взлетали в небо, то падали вниз. И даже пик наслаждения не дал им разомкнуть руки, они так же крепко держали друг друга, боясь потерять, и вновь разгораясь огнем.

Пришли в себя оба часа через два, мокрые и разгоряченные, в разгромленной комнате, с раскиданными вещами и одеждой. Его голова лежала у Ксении на животе, и она бездумно теребила коротенькие волосы на голове Дэна.

– Ничего себе, жалость, – прошептала Ксения, – меня не трожь, я сейчас отдохну и уберу.

– Не надо, лежи, я всё сам! – Он поцеловал её в живот, встал, и подняв разбросанную одежду ушел в душ. Ксения повернулась на бок, чувствуя влажное шершавое казенное белье, поморщилась, и тоже встала. Можно было привезти даже свое постельное, но она же не знала! Махнув рукой, пошла к Дэну в душ.

Ванная комната была обычной – ванна, шторка из клеенки, лейка душа на стене. В ванной пахло хлоркой, от усердной дезинфекции, и то ладно. Дэн впустил её за шторку и стал мыть, целуя и лаская. Его руки, ранее такие мягкие, стали жесткими и шершавыми, но зато старания было хоть отбавляй. Он понимал, что его руки слишком грубы, и старался касаться нежнее.

– Ты зря ко мне пришла, если устала. Потому что просто так я тебя теперь не отпущу. – Они целовались под струями воды так, как будто только увиделись, как будто не было двух часов в постели. Между поцелуями женщина шептала ему – не отпускай, больше не отпускай!

Когда они вышли из ванной, за окнами уже были сумерки. Дэн посмотрел на часы, скоро восемь вечера, его заберут и уведут в барак, а он так много не успел сказать!

Проследив глазами за его взглядом, Ксения тоже увидела, что их время подходит к концу. Быстро одевшись, застелив кровать и собрав вещи, они встали обнявшись. Через пять минут загремели замки, дверь открылась, и из коридора крикнули:

– Осужденный Нейман, на выход! Вещи к досмотру! – выпустив её из рук Дэн вышел, заложив руки за спину, встал лицом к сиене, а охранник стал досматривать сумку с вещами, принесенную Ксенией. Это было так привычно, обыденно и страшно. Непонятно – ведь все что она привезла, детально просмотрели на проходной?

Рядом со вторым охранником на поводке в жестком ошейнике стоял мощный ротвейлер, равнодушно смотрящий на всех, но под его шкурой ходили такие мускулы, что женщине стало страшно.

– Ничего нет, – доложил обыскивающий, и выпрямился. – Вещи берем, и вперед.

Дэн быстро нагнулся, поднял вещи, частично разбросанные по грязному поду, затолкал в сумку, и застегнув её, пошел по коридору не оглядываясь.

– Вы, дамочка, готовы? Тогда вперед, на выход. – Второй охранник насмешливо смотрел на Ксению. Она заторможенно пошла по коридору, задерживая дыхание. Как во сне – замки, решетки, проходная, проверка документов, еще замки. И наконец, солнце, воздух и свобода. И слезы на щеках, она представляла, как Дэн идет по этим коридорам, под конвоем. Как ему еще два года здесь жить?

Глава 22. Любовь к симметрии

Ксения улетела, дети были под присмотром Марьи, Ник застрял в кабинете, а Макс один маялся в доме. Потом, не выдержав, постучался к Нику.

– Заходи уж, я слышу, что ты круги нарезаешь под дверью.

Макс вошел, настороженно всматриваясь