и торговаться. Да и непривычно было ему говорить на такие темы с барыней, но коммерческий интерес возобладал.

Он предложил все-таки свою помощь в продаже и только уточнил, сколько штук книжечек Наталья хочет продать. Наталья ответила, что пока должны сделать по пятьдесят книжечек с песнями и штук сорок сборничков с рецептами, да сказок на пробу тоже штук пятьдесят обещали напечатать, а если дело пойдет, то и больше можно заказать, архимандрит не откажет. Предложила ему двадцать процентов от выручки проданных изданий. Сначала, правда, Наталья беспокоилась, что этот термин еще неизвестен, но оказалось, что он в ходу, и ее отлично поняли.

На это Петр Степанович всплеснул руками и возмущенно произнес, что его без ножа режут, что вдруг их не купят, и предложил другую цифру – сорок процентов. Наталья сказала, что все купят непременно, и чтобы он не сомневался, будет он еще и в прибытке, и предложила тридцать процентов, и ни копейкой больше! Да еще и пригрозила, что и с монахами о продаже книжек может договориться, хоть это и не очень следовало правилам – там продавали только церковную литературу! Но для нее архимандрит и исключение может по-соседски сделать.

На что Петр Степанович как бы неохотно согласился на договор, добавив, что делает это только из уважения к помещице. Тогда Наталья предложила составить договор о сотрудничестве. Заверять юридически его не будут, но прописать на бумаге все нюансы все-таки надо. На это торговец опять всплеснул руками и возмущенно произнес, что все сделает честно, без всякого договора, и что она должна ему во всем верить. Но по его хитрым глазам было видно, что он был готов обмануть при первой возможности, и верить ему особо нельзя.

Поэтому Наталья сказала, что верить-то ему верит, но, как говорится, доверяй, но проверяй. Попросила также до поры до времени не рассказывать, от кого он эти песни да рецепты получил, она сама про них расскажет. Так они и договорились, но Наталья решила, что надо будет потом проконтролировать, сколько книжек он продаст, и за сколько рассчитается, хитрец, видно, он еще тот, выгоды нигде не упустит.

С этим они и вышли из лавки, прикупив две книжки баллад, одну Наталья взяла себе, другую – отдала Машеньке в подарок. И та начала читать баллады сразу вслух, зачаровавшись прекрасным слогом Василия Андреевича Жуковского. Приобрела Наталья еще «Оды» Державина и три номера журнала «Вестник Европы» с неоконченным романом Николая Михайловича Карамзина «Рыцарь нашего времени» (почти как у Лермонтова), которые завалялись в лавке. Видно, посмотрев, что конца романа нет, их и не покупали, не брали, а Наталье сгодится, да и прочитать интересно, про что там. Тем более вид у книги и журнала был уже несколько потрепанный, их легко было внести в будущее.

Зашли они и на почту, узнать новости, причем почтмейстер очень сильно напомнил знаменитый гоголевский персонаж пьесы «Ревизор». Он тоже был суетлив, любил совать нос в чужие дела. Там Наталья держалась официально, много не разговаривала, отдала только письма для отправки.

Решила она дать объявление в одну из газет, которые тогда издавались в Москве да Санкт-Петербурге, попробовав отыскать своих «коллег»-попаданцев. Может, не одна она такая красивая здесь нарисовалась. Текст объявления она сочинила еще в будущем, собрав все штампы фильмов про разведчиков: «Алекс – Юстасу: – Мы с вами сегодня одинаково небрежны.

Куплю славянский шкаф. Кровать с шарами не предлагать. Обращаться в имение госпожи Н. Д. Дорогобужского уезда Смоленской губернии».

Отправила она также и письмо в те же газеты со святочным рассказом про отца Павла. Письма вызвали недоуменное лицо почтмейстера, его просто разрывало от любопытства, чувствовалось, что он их уже сегодня же и вскроет, чтобы узнать, о чем таком пишут в газеты, но Наталья сделала непроницаемое лицо, но внутри себя хихикала, представив, какие сплетни разойдутся по городу. Только потом сообразила, что сглупила, можно было это же все сделать на своей почтовой станции в Васино, меньше бы интереса вызвало. Но дело было уже сделано.

Наталья хотела немного разворошить эту сонную скучную жизнь, но не хотела и не могла действовать, как все, поэтому, заплатив деньги, вышла на улицу с мыслями: «Будь что будет, а она будет действовать по принципу очень точных слов песни Андрея Макаревича: „Не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнется под нас“».

Проезжая дальше по городу, дамы заметили небольшую лавку «Колониальных и бакалейных товаров», как тогда назывался продовольственный магазин. Маша выходить отказалась, вся погруженная в чтение, зашла Наталья одна. Тут ее тоже знали и приветствовали. Там она рассказала, что научилась делать новые блюда, рецепты которых скоро будут изданы, и что всех желающих приобрести их можно отправлять в книжный магазин, или купить себе несколько экземпляров сборничков. Заинтриговав таким образом хозяина лавки и его приказчиков, Наталья прикупила разных специй и фруктов, даже апельсины традиционные были здесь, к ее удивлению. Оказалось, что тут у нее открыт кредит, и можно расплачиваться в конце месяца, или как удобно, что порадовало.

Не могли дамы проехать и мимо и салона «Мадам Зизи», у которой и прикупили по шикарной шляпке. Владелица салона Наталье не понравилась, и она думала, стоит ли с вообще с ней «мутить» новое дело – а именно, изготовление простых приспособлений в виде пояса, к которому на пуговицах крепились длинные сменные прокладки для женских дел.

Но тут решать еще надо – изготовить их легко, с ними справятся и деревенские девушки, которые владели иглой не хуже, чем портнихи салона, а сама идея – золотое дно! Лучше потом через ее салон пояса продавать, через кого-нибудь из посредников, да и ту же Полетт использовать – коллеги же. Можно будет пояснить, что идею как раз и подсказала новая белошвейка, видевшая подобную вещь в одном из магазинов Франции. Зинаида Петровна салон содержала строго, заказов имела много, круг знакомых дам имела широчайший – с ней надо дружить, несмотря на симпатии и антипатии!

Увидела Наталья и ювелирный магазин и тоже решила зайти – надо было часть серебра, купленного в будущем, обратить в деньги. Машу отправила дальше, не хотела перед ней показывать серебро, а сама решилась пройтись немного, благо на улицах было чисто и спокойно, а идти до дома знакомых, у которых должны были остановиться, было совсем недалеко.

Хозяином магазина оказался типичный еврей по внешности, но с русским именем Яков Ильич, поскольку был выкрестом, так как тогда евреи не могли жить вне зоны оседлости,