духовной жизни, но нередко монахи, как и в этом случае, не отказывали и в светских «подработках», если только они не сильно выходили из привычных рамок.

Учительница бывала в нескольких монастырях, была и в Сергиевом Посаде с его знаменитейшей Троицко-Сергиевой лаврой, ездила и в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь в город Истра, была в других монастырях – знаменитых, святых, намоленных, но, к сожалению, многие современные монастыри – это скорее туристические центры, с толпами галдящих туристов, особенно китайских, постоянно подъезжающими автобусами с экскурсиями и паломниками, ощущением суеты и беспокойства. Там трудно остаться одному, помолиться и помолчать, подумать о душе и внутренней жизни, даже свечку к иконе поставить и спокойно постоять и то проблема, толкучка там такая, как в магазине в вечерние часы.

А Болдинский монастырь поражал своей тишиной, молчанием, величием. Даже сейчас, зимой, припорошенный снегом и спящий, он внушал уважение и преклонение, немного давил на человека своей непростой историей. Здесь именно душа поднималась ввысь, отвлекаясь от ежеминутных забот и хлопот, ощущалась именно та «благодать Божья», которая уже редка в современных соборах.

Наталья позже узнала, что монастырь был очень старым, одним из древнейших на Смоленской земле, основанным еще в тысяча пятьсот тридцатом году преподобным Герасимом Болдинским. В XVI веке монастырь достаточно процветал, неоднократно получая в дары земли от царя, крупные вклады от бояр и состоятельных людей, обитель занималась и собственной торговой и промысловой деятельностью. К концу XVI века обитель владела более 80 селами и деревнями в Дорогобужском уезде, около 20 монастырскими деревнями в других уездах, мельницами, охотничьими и бортными угодьями, скотными дворами, рыбными ловлями. Монастырские подворья и торговые лавки существовали в Дорогобуже, Вязьме, Смоленске, Москве, он ширился и богател.

Но постепенно монастырь пришел в упадок, особенно после тысяча семьсот шестьдесят четвертого года, когда, согласно манифесту, подписанному Екатериной II, у монастыря были отобраны все земли. Большую помощь монастырю оказывал благотворитель князь Андрей Долгоруков. Тем не менее монастырь был приписан всего лишь к III классу штатных монастырей и стал получать государственное финансирование, которое было не таким уж и большим. Осенью и зимой в окрестностях монастыря проходили ярмарки, на которые собирались жители близлежащих деревень с целью не только продать или купить что-то, но и помолиться перед святыми образами, повидать знакомых и родных, заказать разные службы и требы.

Сами помещения монастыря были просторными, широко располагаясь по берегам одноименной речки Болдинки. Монастырь был довольно большим, включал в себя многочисленные храмы и часовни, самыми главными из которых были собор Троицы Живоначальной, церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы и церковь преподобного Тихона Задонского, рядом возвышалась часовня и колокольня, колокола которой были слышны даже у в Васино. Монастырь не был многолюдным, в нем постоянно жили тридцать – тридцать пять монахов, но они в основном обитали в своих кельях, лишь на время трапезы и служб собираясь вместе. Но было много странников, послушников, просто путешественников, которые находили приют и простую пищу в многочисленных приемных домах монастыря.

Все обитатели монастыря обычно собирались в трапезной, в которой стояли большие деревянные столы, скамьи или лавки, а также кресло для настоятеля. Пища, конечно, была самой простой – каши, щи, простой хлеб, она должна была не приносить удовольствие человеку, а насыщать его для дальнейших трудов праведных. Конечно же строго соблюдались постные дни – вторник и пятница, и длительные посты, когда еда еще сильнее ограничивалась.

Монахи отличались от остальных людей своим типом поведения, они были сосредоточены не на внешнем, а на своем внутреннем мире размышлений и молитв, им было свойственно благоговение, усиленное внимание к собственному внутреннему миру, отношение ко всему окружающему как к творению Божию.

Ходили они тихо, разговаривали мало и в основном негромкими голосами, которые возвышались только на службе, во время молитв и богослужений, которых в течение дня было очень много. Они складывались из постоянных, положенных по уставу суточных служб, которыми были утреня, литургия, вечерня, повечерие, полуношница, молебен и часы. Но кроме того, были субботние и воскресные службы, а также еженедельное чтение молебнов и акафистов. В монастыре также торжественно отмечались двунадесятые праздники, минейные праздники, связанные с почитанием общехристианских, общеправославных и русских святых. Так что скучать монахам особо было некогда. Уйти в монастырь, чтобы ничего не делать, а жить на всем готовом, как мечтают иногда современные люди, было нельзя. Монастырь – это место труда, причем не только духовного, нравственного, но и физического.

Труд занимал заметное место в повседневной жизни обитателей, был одним из способов исполнения обета послушания, но носил вспомогательный характер, поскольку лишь дополнял главную работу инока – духовную. Система монастырских послушаний охватывала все стороны жизни обители, все ее составляющие.

Были различные виды послушания – клиросные послушания певчих, которые пели во время службы, гробовые службы иеромонахов, отпевавших усопших и справлявших все похоронные обряды, послушания, связанные с обеспечением трапезы на братию и других посетителей. Были многочисленные люди, обеспечивающие монастырское хозяйство – в нее входила работа печников, мельников, конюхов, пастухов, сапожников, портных, кузнецов, столяров, плотников, а также выполнявших сельскохозяйственные работы, связанные с огородничеством, садоводством.

Эти специалисты владели навыками переплетного мастерства, резьбы по дереву, слесарного и токарного мастерства, иконописи, что требовало владения определенными технологиями, сложным инструментарием, а также, не в последнюю очередь, особого склада натуры – спокойного, работящего, не боящегося достаточно тяжелой, однообразной работы.

Побывав на службе, познакомившись, хоть и бегло, с повседневной жизнью монастыря, переночевав в приемном доме для паломников, Наталья поняла одно – для кого-то такая равномерная, спокойная, сосредоточенная на духовной составляющей жизнь, может и быть в радость, но для нее – вряд ли, слишком она энергичная и бурлящая для этих спокойных берегов однообразного бытия.

Поэтому утром, отстояв службу, прикупив разных церковных книг, образков, ладанок, крестиков, красивое издание Библии для отца Павла, внеся вклад в монастырскую кассу, сердечно попрощавшись с архимандритом и договорившись с ним, что или барыня, или кто-то из ее доверенных лиц приедет за книгами и рисунками для кубиков, она вздохнула с облегчением, и вместе с Машей отправилась в дальнейший путь, в Дорогобуж, главный город уезда.

Глава 22

Уездный город и его жители

Кратковременно проведав барыню и убедившись, что у нее все было в порядке, а та, сердитая, вновь рвалась назад, поскольку фильм прервался «как всегда, на самом интересном месте!», Наталья вновь вернулась в прошлое, а барыня – к столь интересному зрелищу.

До Дорогобужа еще надо было доехать около шестнадцати – восемнадцати верст,