— София…

Он опрокинул ее на спину, и она, задыхаясь от нетерпения, ждала. На этот раз тот невидимый барьер, который всегда стоял между ними, рухнул, с ней был Каллум, она его любила, и впервые София испытала такое острое наслаждение, что забыла обо всем на свете, и все мысли и чувства на время покинули ее…

Туман постепенно, снизу окутывал Софию. Темные клубы, похожие на густой дым. Он поплатился за то, что позволил себе ее полюбить, теперь он нуждался в ней, и за это наказан. Вернись! Она повернулась, протянула к нему руки. Но туман по-прежнему затягивал ее в свою глубину, и вот ее уже не видно. Он находился в воде, его ноги как будто налились свинцом, он с трудом держался на поверхности, перед глазами все расплывалось, и он никак не мог ее догнать… София! Все, она исчезла.

Направляясь вверх по Лиденхолл-стрит, Каллум весело насвистывал. После нескольких дней пребывания в Лондоне, когда он устал от ежедневной дороги туда и обратно в душном наемном экипаже, Каллум взял напрокат гнедого жеребца и теперь, когда погода благоприятствовала, ездил на работу верхом и потом переодевался в конторе. Сегодня поездка была особенно приятной. Он был в прекрасном настроении. Вчера ночью исчезла преграда, которую он чувствовал в их отношениях, София любила его самозабвенно. Он даже на время забыл о тенях прошлого, мучивших его кошмарах, — проваливался в сон без сновидений.

И вдруг вновь проснулся, весь в поту, со сбившимися влажными простынями, пересохшим горлом, как будто охрипшим от долгого крика. Появился новый кошмар, и хотя он не мог вспомнить детали, тема была старая: корабль тонет, но только вместо Дана на нем теперь София, и он теряет ее.

Но если это цена за ночь любви, он готов платить. Она смотрела на него, и он читал любовь в ее глазах, она повторяла его имя. Он с первой ночи старался сделать так, чтобы она могла расслабиться, он чувствовал ее напряжение и сковывавшие ее страх и стыд, — и специально гасил свет, чтобы темнота помогала ей стать более раскованной. Но при ярком свете произошло то, чего он напрасно ждал в темноте. Впрочем, она еще не до конца раскрепостилась, он чувствовал это. Нельзя требовать слишком многого и быстро. Главное, она счастлива в его объятиях, и ей хорошо с ним в браке. Сам он был очень доволен судьбой, своей женой: она прекрасно вела дом, была умной и чуткой собеседницей, а теперь и ночи станут счастливыми, он и не надеялся на такое, когда женился из чувства долга. Впрочем, он тогда не очень ясно отдавал себе отчет в том, что делает.

Сейчас можно сказать, что брак оказался счастливым. После приезда, когда он решил, что прошло уже достаточно времени после гибели Дана и пора начинать строить новую жизнь, он выбрал Софию. Она, словно заноза в душе, тревожила его, а поскольку ему нужна была жена для новой жизни и успешного продвижения по службе, выход напрашивался сам собой. Он женится на ней в память о брате, и она подарит ему наследников.

Поначалу все казалось простым и ясным. Но, уже женившись, он понял, какие ловушки подстерегали его. София постоянно заставляла вспоминать о Дане, это было хоть и болезненно, но и, странным образом, утешало. Люди избегали говорить о брате, и только София не считала это запретной темой. Он знал теперь, что она, оказывается, не любила Дана, но Каллум не был огорчен этим обстоятельством.

Куда труднее оказалось жить с кем-то рядом, но не пускать его в свою душу, в свою жизнь. Одно дело — жить вместе с Уиллом в Флэмборо-Холл. Дом был такой огромный, что им приходилось договариваться, где и когда встретиться. В Индии они с братом жили каждый в своем бунгало. Но с Даном все было так легко, что он не задумывался об этом.

Но постепенно пришло осознание: ему приятно находиться в их небольшом доме с женой, хотя сначала он старался держаться холодно и отчужденно. А теперь ему все больше нравилось проводить с ней время, разговаривать, шутить. Они все больше привыкали друг к другу, и это было странное и приятное чувство. Он уже впустил ее в свое сердце, хотя до сих пор старался контролировать свои чувства — страшно еще раз пережить трагедию, ведь он уже терял близкого человека. Но эта опасность не исчезла — отсюда его новые кошмары.

Портье, увидев Каллума, велел посыльному взять лошадь и отвести на конюшню. Мальчик подождал, пока Каллум снимет с седла сумку с документами, и просиял при виде щедрых чаевых. Сегодня у Каллума впервые после приезда из Индии было отличное, ничем не замутненное настроение. Впервые с того дня, как «Бенгальская королева» налетела на камни и разбилась.

— Доброе утро, Петтигрю, — поздоровался он со своим коллегой.

— Доброе утро. — Почтенный Джордж Петтигрю поднял голову от стола. — Вы в отличной форме, Чаттертон.

Каллум ухмыльнулся. Именно так он себя почувствовал. Все идет прекрасно. Прекрасная ночь с женой. Эврил и Люк снова в Лондоне, и его дом становится похож на настоящее семейное гнездышко.

— Я получил данные о китайских оптовых закупочных ценах, необходимые для вашего доклада, сейчас схожу в бухгалтерию, надо кое-что проверить. Но хочу, чтобы сначала взглянули вы.

Ему нравился Петтигрю. Умный и знающий работник, не сноб и большой труженик. Надо пригласить его на ужин. Софии он понравится.

— Спасибо, этот отчет мне скоро понадобится, — отозвался Каллум.

— Не хотите купить корабль?

— Корабль? — Каллум оторвался от утренней почты и уставился на своего партнера.

— Ну, большое парусное судно, способное возить грузы туда и обратно. Прибыльное дело.

— О да, но иногда оно тонет. — И желудок сразу свело от своей же шутки.

— Для этого случая существует страховка. У меня есть шанс войти в дело с четвертой частью прибыли, но для меня это слишком много. Не хотите разделить со мной расходы? Детали потом представлю.

Каллум отложил в сторону почту и протянул руку за отчетом:

— Это интересно. Расскажите подробнее.

«Я больше не холостяк», — думал Каллум, глядя на сидевших на диване, голова к голове, и беседующих оживленно Софию и Эврил. У него жена, которая стала ему дорога, и теперь по ночам он просыпается в холодном поту, теряя ее в море или тумане. Кошмар так же ужасен, как и тот, что преследовал его раньше, — с Даниэлем.

— Они, наверное, обсуждают недостатки своих мужей, то есть нас, — заметил д’Онэ, смеясь и подливая вина в бокал Каллума.

— Без сомнения, — согласился тот. — Мне уже влетело за то, что я не предупредил заранее об этом визите.

Насколько это было возможно, Каллум сопротивлялся ее влиянию, старался стать независимым и холодным, как прежде. Но не получалось. А когда видел, что ее это обижает, чувствовал свою вину.

Люк усмехнулся:

— Но ты слишком занят, у тебя ответственная работа. София должна это понимать и прощать тебя.

— По крайней мере, в мою голову пока не летят вазы.

— По своему опыту знаю, что скорее так ведут себя любовницы. — Д’Онэ хохотнул смущенно. — А жены слишком дорожат своим домом и его ценностями и предпочитают наказывать нас более чувствительным способом.