— Привет, племяш.

— Слушайте, помощь Ваша нужна, как я и говорил на днях.

— Ребят подогнать?

— Ага, оформить надо все.

— Сколько их там?

— Тут? Тут четверо.

— Что натворили?

— Как это называется — нападение группой лиц, совершенное по предварительному сговору.

— Бунтуют еще?

— Они? Нет, в отключке.

— Молодец. Дело в ход пускаем?

— Не знаю. Вроде просто парни глупые, посмотрим. Скорее всего достаточно будет припугнуть, чтобы мозги на место встали и больше к нам не сувались.

— Добрый ты.

— Вы отправьте своих сюда поскорее, ладно?

— Договорились.

— Можно ещё это как-то без меня оформить? Я завтра заеду, показания дам. И ещё один будет — завтра к вам его как раз закину, хотя может и сегодня, если у меня парни его додумались поймать.

— Без проблем. Ко мне в кабинет тоже забегай. Отцу привет.

— Ага, спасибо, передам.

Чем дольше разговаривал, тем больше эмоций появлялось на Анином лице. Самому не верится. За эту неделю столько всего перемолол.

Присел к ней, взял за руку.

Она погладила волосы. Обняла ещё раз и зачем-то прошептала:

— Прости, пожалуйста, это из-за меня всё.

— Ты тут причём? У них своя голова на плечах. И у меня между прочим тоже. Все в порядке, Ань.

— Да разве в порядке… тебе надо нос обработать.

— Сейчас дождемся машину, тогда уже.

Уже через 15 минут этих чудиков погрузили, осмотрели место, заполнили протокол, не трогая нас с Аней, и увезли.

Поднялись к ней. Зашли на кухню. Подошла ко мне с аптечкой, обработала нос. Просто капилляры лопнули. Нестрашно.

Завибрировал телефон. Чёрт с вами, включил громкую связь.

— Олег Владимирович, он у нас. Дебоширил, успокоили. Куда везти? Перехватили его, когда направлялся к Анне домой. Он по телефону говорил с какими-то людьми, искал, у кого взять пневматику. — Я рассмеялся. Аня замерла. — Решили, что лучше остановить его заранее. У Вас ничего не случилось?

— Ничего особенного.

— Куда его? Мы сейчас на Московском в фургоне.

— Там и оставайтесь, приеду через полчаса.

Отключился.

Стоит, смотрит, в глазах смесь испуга, непонимания и чего-то ещё. Не решается спросить.

— Ладно, спрашивай уже.

— Я правильно поняла, что ты готовился?

— Да.

— Много узнал?

— Достаточно.

— Я просила тебя не лезть…

— Да.

— И ты опять не послушал? — Отошла к плите, оперлась руками. Опустила голову.

— Ань.

— Что? Что “Ань”?! Почему ты постоянно так. Я даже боюсь представить, что происходило всё это время, пока я, как дура, ходила на тренировки… Зачем ты полез?

— Что в этом такого?

— То, что тебя могли убить. Я себе места не находила. Он бы всё равно отстал, зачем впутался.

Встал. Подошёл к ней, обнял крепче… Дёрнулась. Уткнулся в волосы.

— Анют..

— Что опять? Почему ты такой, что тебе вообще на месте не сидится? Приключений захотелось? Нашел девочку с заскоками?

Вдохнул. Моя маленькая. Что просто боится… Кажется. Боится меня потерять.

— С чего начать? Вы 7 лет не могли поставить одного дохлика на место, 7 лет, Ань.

— А ты пришел и все решил?

— Да, но не перебивай пока.

— А то что? — Вздохнул.

— Малыш, мне отнести тебя на диван — раз плюнуть. — Напряглась. — Даже если ты будешь сопротивляться. — Улыбнулся. — Так что дай договорить.

— Да почему ты всё к этому сводишь. Отпусти меня.

— Нет. Я должен делать вид, что ничего не происходит, пока какой-то выродок тебе угрожает?

— Я бы справилась сама.

— Ань, не глупи. Будь ты одна сегодня, что бы ты сделала против пятерых, если бы и он явился?

Молчит, сбив дыхание и заметно дрогнув в моих руках.

— Он… никогда так далеко не заходил.

— Время идёт. Я пробовал поставить его на место словами. Не понял. И тебя бы серьезно не воспринял, продолжал бы так дальше. Ты хочешь нормально жить? Значит надо сломать его так, чтобы дошло раз и навсегда. Сейчас съезжу, поговорю напоследок. Посидит, подумает, прослежу, чтобы все осознал, потом выйдет. Он обычный придурок, ничего не добившийся в жизни, редкостное трусливое говно. Таким много не надо, больше не полезет.

Попыталась повернуться ко мне, не дал.

— Все в порядке. Теперь будет всё хорошо, честно. Он больше не сунется.

— Ты, Мог. Пострадать. Как ты этого не понимаешь?

— И что? — С трудом держу спокойную интонацию. Лучше я, чем ты.

— Да ничего. Всё. Не могу так. Отпусти.

— Нет.

— Да зачем тебе это надо? Зачем лезть в чужую жизнь?

— Уже не чужую…

— Да сколько можно уже, Олег?!

— Столько, сколько надо. — Начал целовать шею. Замерла. — Поедешь со мной в субботу к отцу?

Молчит.

— Анют. Поедешь? Мне нужно, чтобы ты была рядом.

Молчит. Повернул к себе, посмотрел в глаза, замер.

— Да ты моя хорошая… Да глупенькая моя, птенчик мой. — В глазах стоят слезы, прикусывает губу. — Не надо плакать. Все хорошо, малыш.

— Да чтоб тебя… — Ударила кулаком в плечо и уткнулась в грудь, обнял крепче.

— Ты просто испугалась за меня, я все уже понял. Все в порядке.

Всхлипнула.

Простояли так пять минут, обнимал её, целовал в лоб, гладил волосы. Потом пришлось уйти, вспомнив, что нужно сыграть финальную сцену.

***

Добрался до ребят. Залез в фургон. Точно — как в дешёвом дурацком боевике… Тот уже начал приходить в себя. Сел напротив, скрестил руки. Ладно, приступим.

— О, проснулся. Сереженька, привет.

Он начал подбираться. Несёт алкоголем. Значит, только на бухую голову мы идём крушить и ломать? Тогда с таким и поговорим, авось запомнит. Скрестил пальцы, продолжил.

— Я гляжу, ты по-нормальному не понимаешь?

— Заткни-и-ись. — Смесь бравой бухой храбрости и непонимания происходящего.

— Ого! — Усмехнулся. — Ты бы закодировался, а то наткнешься на кого-нибудь, кто жизни учить, как я, не будет, и подохнешь тихо в переулке.