Кенир нервно оглянулся на охранников.

— Однажды я сделал это, ещё до того, как оказался здесь. Мне повезло, что хозяин, которому я тогда принадлежал, не захотел делать меня калекой. Но он наказал меня так сурово, как только смог. Здесь совсем другой мир, Алек. Ты должен смириться с этим.

— Значит, предлагаешь сдаться? — горько прошептал Алек.

— Да. С твоим лицом и этими светлыми волосами, ты не преодолеешь и мили, как тебя схватят.

Алеку было известно несколько способов сделать так, чтоб его никто не заметил, но он предпочел сейчас об этом не распространяться. Они миновали портик и пошли по дорожкам из ракушечника. Кенир снял вуаль и подставил лицо неяркому солнцу. Алек сделал то же, наслаждаясь ветерком, ласкающим кожу. Он вовсе не считал, что сумеет когда-нибудь привыкнуть к необходимости носить эти ненавистные полоски ткани на своем лице. Конечно, ему доводилось носить маску найтраннера, но то было совсем другое дело, не этот символ унижения.

— Почему они заставляют носить их только своих рабов-фейе?

— Чтобы мы всегда помнили о том, что несвободны, — ответил Кенир, — и кроме того, это ограждает нас от чужих нескромных взглядов.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы более высокородный господин, прийдя сюда, решил, что ему хочется чтобы ты принадлежал ему, Лорду Ихакобину не осталось бы ничего иного, кроме как продать тебя ему, или даже отдать даром, если гость окажется слишком высокого происхождения. Такое нередко случается, особенно с такими миловидными рабами, как ты.

— Потроха Билайри! — Алек остановился и недоверчиво уставился на него: — Мы что, действительно, всего лишь ходячая собственность господина? Вроде собаки или лошади?

— Да, но это не так уж и плохо.

— Как ты можешь такое говорить?

Кенир цыкнул на него, снова нервно озираясь в сторону охраны:

— Прошу, держи себя в руках. Мне не хочется так быстро заканчивать прогулку.

— Что ты хочешь сказать, говоря, что это не так уж и плохо? — сердито прошептал Алек.

Кенир помолчал какое-то время, прежде чем продолжить разговор.

Он был таким печальным, что Алек снова мягко взял его под руку, накрыв ладонью руку, сжимавшую его цепь. Кенир глянул на него с благодарностью, и сердце Алека растаяло.

— Если не хочешь, не будем говорить об этом, — сказал Алек.

— На самом деле, мне этого вовек не забыть. У меня было много хозяев, большинство из них были гораздо более… требовательны. Последний был самым жестоким, тот, от которого я сбежал, и который чуть не убил меня. Господин Ихакобин увидел меня, когда приехал к нам в гости. Он был таким…

Кенир запнулся, сглатывая слезы.

— Он увидел, в каком ужасном состоянии я находился и сжалился надо мной. На следующий день он забрал меня к себе. Я так благодарен ему за это! Своими лекарствами он спас мне жизнь и оказался самым добрым хозяином из всех, что были у меня.

— И сколько их было?

— Слишком много, — ответил Кенир, и Алек снова подумал об ужасных шрамах на его плечах.

— Что ж, должно быть он очень высоко тебя ценит, раз доверяет тебе меня.

И тут его пронзила мысль: если он сейчас ринется к стене и ему всё-таки удастся сбежать, то расплачиваться придется Кениру! Значит, придётся взять его с собой, когда он будет готов сделать это.

— И ошейник у тебя гораздо изящней моего, — продолжил Алек:- Я даже принял его за украшение, когда впервые тебя увидел.

Кенир смущенно коснулся обруча, как будто и не помнил о нём, пока Алек не сказал об этом:

— Я заслужил такое расположение.

— А хозяева когда-нибудь отпускают своих рабов на волю?

К его удивлению, Кенир утвердительно кивнул:

— Бывает, если раб совершил что-то экстраординарное для своего господина. Или бывает, господин оставляет в завещании вольную для избранного раба. Однако, как правило, нас передают по наследству вместе со всем домашней утварью или же продают, а взамен покупают рабов помоложе. Это страшный момент — когда умирает хозяин. Не знаешь, где окажешься в итоге.

И снова Алек почувствовал, как многое остается недосказанным, как много воспоминаний ранят душу Кенира.

Он прижал к себе его руку и сказал:

— Сегодня у хозяина был какой-то важный господин.

— Наместник Верховного Владыки. Я прислуживал ему за завтраком этим утром. Очень могущественный человек, можешь быть уверен. Илбан был весьма озабочен его посещением, и тем, какие новости тот увезет с собой в Беншал. Надеюсь, ты хорошо вел себя?

— Должно быть, да. Илбан напоил меня чаем и рассказал об алхимии.

— Вот видишь! А я что говорил? Веди себя правильно, и он будет отлично с тобой обращаться.

— Много ли тебе известно об алхимии?

Кенир улыбнулся и покачал головой:

— Я обычно делаю лишь то, что меня просят: размалываю вещества и мою стеклянную посуду.

— Он не очень-то хорошо отзывается о магах Орески, но я не вижу большой разницы.

— Ну так что же, не всё ли нам равно? — Кенир потянул его к фонтану:+ пойдем, поглядим рыб.

— Рыб?

Когда они подошли к широкому бассейну, оттуда вспорхнула пара белоснежных голубей, прилетевших напиться. Подойдя поближе, Алек увидел водяные лилии и мелкий камыш, растущие в глиняных горшках, утопленных в воде. Большие гладкие рыбины плавали среди их стеблей. Они были похожи на форель, но окраска не походила ни на одну, из виденных прежде. Их тела, белее только что выпавшего снега, были усеяны ярко-оранжевыми и бархатисто-черными пятнами.

Кенир достал из кармана корку черствого хлеба и показал Алеку, как сыпать им крошки. Самых крупных можно было кормить с рук.

Алек улыбнулся, когда огромная рыбина с оранжевой мордой с жадностью присосалась к его пальцу.

— Интересно, каковы они на вкус?

Его рот тут же наполнился слюной, потому что он представил, как несколько таких пухлых рыбешек, надетых на зеленые веточки, аппетитно шипят на углях.

Кенир хихикнул:

— Смотри, чтобы илбан не услышал этого. Их привезли издалека, откуда-то из-за Гейтвейдского океана. Одна такая рыбка дороже любого из нас.

— Господин Ихакобин, должно быть, очень богат.

— И к тому же он очень влиятельный человек. Он один из главных алхимиков Пленимара. Сам Владыка часто советуется с ним по поводу своего сына.

— А что с ним не так?

— Мальчик ещё очень мал и слаб зоровьем, он страдает недугом, с которым не могут справиться ни врачи, ни священники. Лекарства господина Ихакобина — вот все, на чём он держится, насколько я слышал. Раз в неделю приезжает посланец за новой порцией лекарства, иногда чаще, если мальчику становится хуже. И бывает даже сам наместник, как ты видел сегодня.