Последние слова она пробормотала почти про себя, поэтому ее собеседницы ничего не ответили.

— Кон, похоже, делает все возможное, чтобы дать выиграть Эстер и Дэвиду, — вполголоса заметила Честити, обращаясь к сестре, когда они немного отошли от зрителей, расположившихся под зонтиками. — Но по-моему, Максу это не очень нравится.

Пруденс тихонько хмыкнула:

— Макс просто в ярости. Он играет в полную силу, но каждый раз, когда подача переходит к Кон, она лишь осторожно перебрасывает мяч через сетку, чтобы он упал прямо к ногам Эстер и та легко могла отбить его.

— А бедный Дэвид не замечает ничего и думает, что Эстер играет просто великолепно, — расхохоталась Честити. — Кон такая хитрюга.

— Я же рассказывала тебе, что она рассчитывает содрать с благодарных мамаш пожертвования в пользу нуждающихся незамужних леди, — сказала Пруденс. — У нее нет ни стыда ни совести. Не знаю, в кого она пошла.

— Ну, мама, положим, тоже не была невинной овечкой, — напомнила Честити. — Она всегда ухитрялась обвести отца вокруг пальца.

— Не похоже, что Кон удается обвести вокруг пальца Макса Энсора, — заметила Пруденс, приложив руку козырьком ко лбу и наблюдая за тем, что происходит на корте. — По-моему, он уже готов ударить ее по голове теннисной ракеткой.

— Во всяком случае, по ним не скажешь, что они любовники, которые провели прошлую ночь, предаваясь безудержной страсти, — согласилась Честити. — Она тебе что-нибудь рассказывала?

— Ни слова. Но сегодня некогда было вести задушевные беседы.

Они замолчали, прислушиваясь к размеренному стуку мяча по покрытию корта.

Констанция подавала на Эстер. Мяч ударился о сетку, и стоявший рядом Макс сердито выругался. Он поднял мяч и перекинул Констанции. Она поймала мяч ракеткой и, мило улыбаясь, подала во второй раз. Мяч приземлился к ногам Эстер. Та отбила его с удивленным видом, который не покидал ее в течение всей игры, и засмеялась от восторга, когда мяч перелетел через сетку. Макс с легкостью отбил его, но он был так взбешен, что мяч улетел в аут.

— Гейм! — весело закричала Констанция. — Эстер, Дэвид, меняемся площадками.

— Во что, черт побери, ты играешь? — злобно прошипел Макс, когда они шли через площадку.

— В теннис, — сказала Констанция все с той же милой улыбкой. — Конечно, у меня не такой мощный удар, как у тебя, но, в конце концов, я всего лишь слабая женщина. И я очень стараюсь!

— Не води меня за нос! — воскликнул он. — Ты подыгрываешь Эстер.

— Но взгляни, как она счастлива! И как Дэвид просто светится от гордости за нее! Он смотрит на нее почти так же, как смотрит на Честити… то есть, я надеюсь, смотрел на Честити.

Макс процедил сквозь зубы:

— Я тебя откровенно предупреждаю, Констанция, в следующем гейме играй нормально, не то я уйду с корта.

— Как неспортивно! — возразила она. — В конце концов, победа не главное в игре.

— Я придерживаюсь другого мнения, — сказал Макс, отходя на край площадки, чтобы отбить подачу Дэвида. — И запомни, я не шучу.

Констанция поджала губы. Она и не рассчитывала, что ему понравится то, что она делала, но она не ожидала такой бурной реакции. Очевидно, в нем очень развит дух соперничества. Девушка его прекрасно понимала, потому что сама всегда — за исключением редких случаев — отчаянно боролась за победу. Тем не менее она решила играть в полную силу, чтобы избежать ссоры.

Макс мрачно кивнул, увидев, что ее движения стали решительнее и быстрее, и игра пошла поживее. Они проиграли первый сет, но по крайне мере Констанция образумилась, и, если она будет и дальше нормально играть, они смогут выиграть этот сет, и у них появится шанс на победу. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что всякий раз, когда они вырывались вперед, она ухитрялась проиграть несколько очков. Это до такой степени выводило его из себя, что он стал хуже играть, и в конце концов они проиграли второй сет с небольшой разницей в счете. Ему удалось скрыть свое раздражение, и он поздравил победителей и дружески пожал руки радостно улыбавшемуся Дэвиду и счастливой, разрумянившейся Эстер. После чего, не сказав ни слова Констанции, Макс покинул корт и направился в сторону дома.

Констанция немного поколебалась, потом поспешила за ним, нагнав его в тот момент, когда он поднимался на террасу.

— Макс?

Он остановился, не оборачиваясь:

— Что?

Она положила руку ему на плечо и рассмеялась:

— Ну, пожалуйста, не сердись. Я сделала это из самых лучших побуждений.

— Я не считаю, что вмешиваться в чужие дела — это наилучшие из побуждений, — объявил он, мрачно глядя на нее. — Это обычное сводничество.

— Но ведь это никому не принесет вреда.

Констанция вытерла лоб тыльной стороной ладони. Недовольство Макса внезапно испарилось. Было что-то невероятно чувственное в ее разрумянившихся щеках и в капельках пота, блестевших на лбу, и в ямочке на шее, как раз в том месте, где расходился воротник ее белой шелковой блузки. Его мысленному взору представились ее груди, такие, какими он видел их утром, когда она встала с постели, и он уже видел, как струйка пота стекает по ложбинке между ними.

— В будущем не втягивай меня в подобные затеи, — сказал он, беря ее за локоть и увлекая за собой в тень позади густых декоративных кустов, росших в больших кадках, расставленных вдоль террасы.

Констанция не стала сопротивляться этому неожиданному уединению. Она оперлась руками о перила и запрокинула голову, вопросительно глядя на него.

— Совершенно неожиданно у меня возникло непреодолимое желание поцеловать тебя, — сказал он, проводя кончиком пальца по ее полураскрытым губам. — Есть что-то чрезвычайно соблазнительное в женщине, раскрасневшейся и разгоряченной после физической нагрузки, хотя при той игре, которую ты сегодня продемонстрировала, я удивлен, что ты вообще ухитрилась вспотеть.

— Но не в последнем гейме, — возразила Констанция, чувствуя, как у нес участился пульс и по спине пробежала дрожь предвкушения.

— Это верно, — согласился он. — Тебе пришлось изрядно потрудиться, чтобы проиграть его.

Он дотронулся пальцем до ямочки на се шее и почувствовал, как быстро бьется ее сердце. Она облизала губы кончиком языка, ее глаза в тени деревьев казались изумрудными. В них вспыхнули огоньки, и она откинула голову, подставляя шею его поцелуям.

Его губы приникли к ямочке между ключицами, потом он принялся слизывать капельки пота с ее шеи, словно это было мороженое. Констанция тихо засмеялась и погладила его по спине, чувствуя жар его тела сквозь тонкую льняную материю.

Макс накрыл ее губы своими. Сначала это был легкий, дразнящий поцелуй, потом его язык проник в глубину ее рта, и в обоих вспыхнуло страстное желание.

Он быстро и умело расстегнул пуговки сначала на ее блузке, потом на сорочке и принялся целовать грудь, наслаждаясь солоноватым вкусом ее кожи. Его дыхание обдавало ее жаром, и ее соски тут же затвердели. Констанция закусила губу, чтобы сдержать стон. Не в силах контролировать свое желание, она обхватила его голову руками, запутавшись пальцами в густых волосах.