— Османы… — тихо выдохнул комендант.

Не с ними он готовился сражаться. Ой не с ними. Ужас охватил все его существо. Однако голубя с весточкой командованию послал и гарнизон по тревоге поднял, изготовившись к бою. Хотя подумывал о том, чтобы сесть на коня, да деру дать. Но удержался, прекрасно понимая, что за такое его попросту казнят. То есть, все так же умрет, только с позором и всеобщим осуждением.

Часть османских лодок пристало к берегу метрах в трехстах ниже по течению реки. И пехота, что была в них, высыпала на берег горохом.

С крепости открыли огонь. Восьмифунтовые ядра вполне могли доставать до противника на такой дистанции. Но толку с того было немного. Да, какой-то урон проходил, но не серьезный. Ситуацию усугубляло еще и то, что в данном направлении работали всего три пушки.

Янычары, а это были именно они, быстро выгрузились, накопились и пошли на приступ не особенно раскачиваясь. Едва тысячей. Время было дорого. А крупные гребные корабли, сопровождавшие всю эту кавалькаду «речной мелочи», стали подниматься против течения, стреляя из пушек, стремясь подавить артиллерию редута и отвлечь внимание защитников.

Невысокие земляные стены оказались не настолько низкими, чтобы их можно было легко форсировать без лестниц и прочих приспособлений. Поэтому янычары ломанулись в обход — вдоль периметра редута — ко входу.

Стрельцы, конечно, стреляли. Благо, что дистанция была небольшой. Но что могут сделать две сотни стрелков с крайне низкой выучкой и моралью? Особенно при численно и качественно превосходящим противнике…

Комендант сделал баррикаду из повозок, перекрывая вход в редут. Но это не помогло. Янычары решительным рывком сблизились с повозками. И, растащив их, ворвались внутрь редута.

Бах!

Ударила восьмифунтовая пушка ближней картечью по ворвавшейся толпе. Но спасти положение она уже не могла. Деморализованные стрельцы были попросту сметены…

Спустя каких-то три дня османские войска уже подошли к Рагарду — русской крепости на берегу Волги. Этакими восточными воротами Волго-донской волоки. И, в отличие от Донгарда, это укрепление было всецело готово к бою. Даже мирное население по реке отправили на север от греха подальше. И осман здесь ждал совсем не редут…

— Мда… — грустно констатировал обстановку шехзаде Мустафа, стоящий во главе этого отряда османской армии. Для него этот поход оказался практически единственным шансом выжить. Очень уж сильна была Хюррем-султан, фаворитка отца, лишившая его мать внимания правителя Великой Порты. А это звучало как приговор по нравам османов тех лет. Вот он и ждал последние годы если не кинжала, то отравления. И отправился пусть и с небольшой армией, но в важный военный поход с огромной радостью. Здесь был хоть какой-то шанс выжить…

— Бастионы… как неожиданно… — произнес стоящий рядом Искандер-паша, настоящий полководец, поставленный при сыне султана.

Ему было с чего удивиться. И хотя бастионная система появилась в середине XV века в Италии, а к XVI веку уже получила распространение по всей Европе, особенной популярностью она не пользовалась. Внедрение новинки шло медленно и как-то со скрипом. Затруднений было ровно два. Во-первых, деньги, которых попросту не было для того, чтобы ударными темпами перестроить старые крепости. А, во-вторых, не было общей теории и понимания. Собственно, до фундаментальных работ Вобана во второй половине XVII века вопрос укреплений бастионного типа висел в воздухе.

И вот, новинка, распространенная в Италии, внезапно оказалась на берегу Волги. Очень необычно. Тем более, реализованная в неожиданном формате. Государь расстарался на славу. Понимая важнейшее стратегическое, можно даже сказать геополитическое значение этого укрепления, он «отсыпал» сюда и людей, и инструмента, и строительных материалов. Поэтому османов встречала мощная крепость. Тут и цитадель, внутри звезды с семи бастионами, и большой ров, заполненный водой, и равелины. В общем все чин по чину. Мало того, даже фас укреплений уже кирпичом обложили в несколько слоев. Ну и так далее. С наскока не взять. Во всяком случае рекогносцировка показала — преодоление рва и куртины без предварительной подготовки нереальна. Не такими силами, во всяком случае.

Шехзаде Мустафа был вполне разумным человеком и уничтожать своих янычар и союзных горцев о мощные укрепления он не стремился. Ему требовались верные люди, чтобы попытаться захватить престол. И только славными победами он смог расположить к себе, врученных ему бойцов. Да, конечно, по данным разведки в крепости имелось не больше семисот человек гарнизона. Но это ситуации не меняло. Штурм виделся ему незамысловатым способом самоубийства. Поэтому он перешел к осаде.

Не имея флота на Волге, он организовал батарею на правом берегу Волги выше по течению Рагарда. Дабы отсекать снабжение крепости. Остальная же артиллерия, не стремясь проломить стену, затеяла перестрелку с крепостными «товарками», дабы повыбить их как можно большим числом.

— Странно… — произнес стрелецкий голова, наблюдая за османами с бастиона.

— Что именно тебе странно? — Поинтересовался командир батареи.

— Они нас измором что ли взять хотят? Неужто про дромоны государевы не ведают?

— А если и ведают, то что с того? Кулеврины вон — на холме поставили. Сильная батарея, может и дромонам бед немалых доставить.

— А запасы наши? У них поди столько нет.

— А они о том ведают? — Усмехнулся артиллерист. — Не о том ты печалишься.

— Да? А что?

— Видишь вон потащили носилки с землей?

— Вижу.

— Полагаю, что это мину ведут.

В этот момент османы вновь выстрелили и тяжелое каменное ядро, ударилось в массивную стену крепости, обдав этот участок бастиона каменной крошкой. Стрелецкий голова присел, едва не потеряв свою кожаную треуголку. После чего сплюнул, едко выругался, отплевываясь от попавших в рот фрагментов грунта, и махнув рукой, удалился со стены. Требовалось немедленно доложить коменданту крепости о догадке артиллериста. Может тот и сам все рассказал, но перестраховаться стоило. Мина — это очень серьезное дело. С такими вещами лучше не шутить.

1553 год — 2–3 июня, Рагард

На рассвете вниз по Волге начали спускаться три дромона, стремясь сблизиться с османской батареей. Но не тут-то было.

Небольшой редут, который османы отсыпали перед батареей, надежно прикрывал длинноствольные кулеврины от огня трех и восьмифунтовых пушек дромонов. Их же тяжелые ядра все чаще и чаще давали или накрытия, или попадания. Хлипкая конструкция дромонов не была рассчитана на артиллерийский бой. Поэтому ядра кулеврин легко пробивали корпус этих кораблей, нанося опустошение и довольно неприятные повреждения.

Так или иначе, но сблизиться с батареей на картечную дистанцию русские дромоны не смогли. И, потеряв под обстрелом один корабль, были вынуждены отойти. Ну как потеряли? Очередным ядром его пробило чуть ли не насквозь и повредило ходовое колесо, попутно заклинив руль. Вот течение его и подхватило, вынеся на отмель, недалеко от османских кулеврин.