Может, Марша хотела быть кем угодно, только не девушкой с первой страницы скандальной хроники, не мишенью острот всех шутов ночных каналов. Конгресс рвался использовать ее как символ всего прогнившего в самой сердцевине великой Америки. Марша была продуктом Поколения Почему, обожавшего задавать вопросы типа «Почему мы производим на свет подобных людей?».

— Я соврала, что еду к дантисту. — Марша улыбнулась знакомой широченной улыбкой. — Лейси Смитсониан. Это настоящее имя?

Лейси кивнула.

— Ой, а я думала, что придуманное, в пару к «Преступлениям против моды».

— Многие так думают, — вздохнула Лейси, протягивая руку, которую Марша пожала. Она была в полном восторге от своего успешного побега из кошмара адвокатов и репортерских толп.

— Это вы советовали не надевать розовое, если придется давать показания обвинителю по особо важным делам?

— Виновна.

Без своей навороченной одежки она выглядит моложе.

— Этот жлоб, мой поверенный, заставил меня выучить наизусть каждое слово. Все время орал: «Будь взрослой! Ничего розового! Никакой Полианны[27]!»

— Шутите!

— Клянусь Богом! Он вручил мне статью с пометками маркером и примечаниями на полях и заявил: «Если не способны выглядеть невинной, как насчет малой толики достоинства?» Представляете?!

Влиятельный вашингтонский адвокат, берущий сотни долларов за час, руководствуется советами Лейси Смитсониан относительно того, как должны быть одеты клиенты, идущие в суд!

— Ваш адвокат меня цитирует? На вашем месте я бы его сменила.

Марша хихикнула, Лейси, заразившаяся ее настроением, тоже засмеялась. Бдительный экскурсовод окинул их суровым взглядом. Притихшие девушки вышли на солнышко неподалеку от коттеджа Трав и погуляли по аллеям, обсаженным вечнозелеными кустами. В епископском саду бутоны тюльпанов уже взорвались фейерверком красного, желтого и оранжевого. Лиловые и розовые гиацинты цвели вокруг подножия статуи Блудного сына. В воздухе пахло весной. Но предметом разговора была смерть.

Мужчина в рыжевато-коричневом костюме, темных очках и омерзительном серо-зеленом галстуке развалился на скамье. Может, тут сыграло роль предупреждение Брук, но Лейси мгновенно насторожилась. Что, если он следит за ними, притворяясь, будто читает «Пост»?

Она велела себе не быть параноиком, но на всякий случай оттащила Маршу подальше от подозрительного типа.

Марша призналась, что в последнее время читает газеты только с коктейлем в руках и что пообещала матери не начинать пить до пяти вечера. По-видимому, она еще не читала последнюю колонку Лейси об Энджи Вудз, официальной версии самоубийства, подозрениях в убийстве и ее связи со всем этим.

— Мой адвокат чудит. Велел мне вообще ничего не читать и держать рот на замке.

— Почему же вы решили поговорить со мной?

— Хочу нанять нового адвоката. Моложе и сообразительнее. Кроме того, этот старается всячески себя рекламировать. Мне он запрещает рот раскрыть, а сам болтает, болтает и болтает.

Лейси ужасно не хотелось нарушать спокойствие момента, но и она была представителем прессы.

— Вы сказали, что жалеете о смерти Энджи.

— Не могу поверить, что она действительно добровольно рассталась с жизнью. Мне и вправду очень жаль. — Марша моментально упала с облака, на котором пребывала до сих пор. Пухлое оживленное лицо застыло. Тщательно накрашенные губы сложились в детски-недовольную гримаску. — Знаете, мой адвокат, этот кретин, говорит, что меня могут отправить в тюрьму за ложные показания, за то, что говорю, и даже за то, что дышу. Это несправедливо. Я никому ничего плохого не сделала. Точно.

Марша вытянула из сумки бутылочку «Эвиан», открутила пробку и глотнула воды.

— Судя по тому, что я слышала, вы, падшая женщина, сбили с пути истинного многих людей, включая ваших коллег.

— Можно подумать. Пусть я действительно подбила кое-кого стащить трусики, и что? Никто никого не заставлял это делать.

Комитету по делам малого бизнеса следовало бы гордиться.

— Но это не значит, что я затеяла все это с умыслом подорвать демократию или что-то в этом роде, — объявила Марша. — Эта штука с порно… оно в действительности мягкое… скорее художественная фотография, все казалось вначале волнующим и довольно забавным, вроде как выпендриваешься перед родителями. Снимки на сайте были легкими, сексуальными, изящными: ничего жесткого или извращенного. Поэтому мы продавали кое-какие видеозаписи и диски. Все в пределах. И такой облом! Нам это не казалось чем-то плохим. В конце концов, у нас свободная страна, верно? Понимающие взрослые, Первая поправка, и по сравнению с другими порносайтами это казалось детской забавой.

— В этом все и дело. Очевидно, многие из участников дети, несовершеннолетние.

— Да, но в наше время ребятишки быстро взрослеют. И все лазят по Интернету. Я начинала стажером Белого дома, когда была совсем молодой. И такого могла бы вам порассказать… Я только начала делать хорошие деньги, как все вокруг. А теперь адвокат говорит, что мои телефоны могут прослушиваться, в квартире понаставили жучков, под кроватью прячутся агенты ФБР — и все в таком роде.

Лейси поняла причину тревог адвоката: Маршу действительно трудно было удержать.

— Вы не представляете, как кошмарно и жутко видеть, что твоих друзей вызывают в суд и заставляют рассказывать Большому жюри о себе все. Я с минуты на минуту ожидаю увидеть свое фото по телевизору под заголовком «Разыскивается опасная преступница». Я! Враг общества номер один! С приложением полной истории моих похождений начиная со средней школы: с кем спала, что делала и тому подобное. А пресса! Все равно что с тебя по кусочкам сдирают кожу и скармливают пираньям.

Погоди, что будет, когда с тобой разберется обвинитель!

— А как насчет Шерри Голд?

Марша закатила глаза.

— Жуткий Скелет? Это ее прозвище. Вот и толкуй о пираньях. Она утверждает, что я разрушила ее жизнь. Да, она потеряла работу, но все же не служит посмешищем в «Субботней ночной жизни». Это моя прерогатива.

— Она действительно такая жуткая?

— Определенно. И пообещала со мной рассчитаться. Я видела, как она надавала стажерке по щекам за то, что та открыла ящик ее стола. Бедняжка клялась, что искала карандаш, но Жуткий Скелет обвинила ее в том, что она копается в ее личных файлах. Шерри на себя была не похожа. Будто взбесилась. Мне пришлось вмешаться.

— Как по-вашему, на что она способна?

— Не знаю. Лгунья еще та, но в остальном… не знаю. Предпочитаю об этом не думать.

— Расскажите об Энджи.