Со мной не делила постель ни одна женщина. Я не позволял.

Удовлетворила мои потребности, исполнила пожелания, прилично заработала. Всё. Выход найдёшь сама.

Так выглядела схема связей с женщинами.

Всякие были. И худые, и толстые. И маленькие, и в возрасте. Цвет волос, губы и сиськи менялись со скоростью света. Ни одна не смогла зацепить. Ни внешностью. Ни талантами. Вообще ничем.

Я и не надеялся, что когда-нибудь проснусь и залипну от восхищения женщиной, трогая её запутавшиеся волосы и пересчитывая маленькие родинки на лице.

Не сказать, что и мечтал об этом. Я просто не думал. Неоднократно слышал о таких бреднях, но они вызывали у меня лишь смех и даже в какой-то степени сочувствие.

Вот и сейчас я не могу понять, что меня переполняет больше. Радость или ужас?

Почему она? Почему именно к дыханию Вольской сейчас прислушиваюсь, медленно стягивая с неё покрывало, чтобы обнажить ноги?

Обычные ноги…

Мля. Вру.

Шикарные ноги…

Всматриваюсь в её расслабленное лицо. Спит. Сползаю к обнажённому женскому бедру, так зазывно выглядывающему из-под края покрывала, и дотрагиваюсь до него губами. Опьянённый этим прикосновением, оставляю ещё один поцелуй около полоски трусиков, напрочь забывая, что играю с огнём. Никакой реакции не следует, и я беспрепятственно оставляю след влажных губ на ткани трусиков, плотно прилегающих к манящему треугольнику между ног девушки. Распалённый накатившим чувством безнаказанности, утыкаюсь носом прямо в её промежность и всей грудью вдыхаю самый желанный запах на свете.

Поднимаю голову и сквозь дурман, помутивший разум и зрение, смотрю на Вольскую, у которой, кажется, атрофировались все рецепторы. Спит как убитая.

Интересно, а она почувствует, если я…

Блядь!

Держись, мужик!

Только не так. И только не с ней. Я должен видеть глаза Милы, когда войду в неё резким толчком и до самых яиц.

Мля, Вольская, вот умеешь ты настроение испортить! Такими темпами я возьму приз, как самый частый дрочер.

Как я до такого дошёл? Даже когда пушок над губой только начал пробиваться, так не увлекался онанизмом, как сейчас.

Взрослый, холостой, а главное полноценный мужик – и не могу одной-единственной девке вставить.

Стоит ли так мучиться?

Взгляд падает на маленькие пальчики, подрагивающие во сне, и на красивые ногти, которые оставили отметины по всей моей спине, вызывая у меня прилив возбуждения.

Чёрт!

Это того стоит.

Поднимаюсь выше, нависаю над Милой на локтях и целую голый животик. Закрываю его майкой, чтобы больше не притягивал внимание, возвращаюсь на своё место, поправляю в трусах напряжённый член и только после этого небрежно толкаю паршивку в плечо:

— Вольская, хватит дрыхнуть!

***

— Прав был консьерж, – замечает Мила, открывая очередную бутылку с водой. – Сегодня и правда аномальная жара.

— Я не могу усилить кондиционер, ты и так в одних трусах, – говорю я, устанавливая маршрут в навигаторе.

— Это шорты, Ян, – спокойно поправляет меня девушка. – Мне и в них жарко.

— Ты и в храм собралась в таком виде? – колко замечаю я, бросая беглый взгляд на её ноги от ушей.

— Очень смешно, – щёлкает пальцами перед моим лицом. — Я посмотрела в интернете. Там на территории есть лавка, где продаются платки и юбки.

— Предусмотрительно, Мила Андреевна, – кидаю сарказм и завожу двигатель. – Нам ехать два часа минимум, – недовольно бормочу под нос, выезжая с парковки прокатного центра.

— Моя вина в чём? – возмущается Вольская, сверля мне профиль.

— Спать надо меньше, не краситься и двигаться быстрее, – язвлю я в ответ.

— Надо было заранее бронировать машину и не пришлось бы выбирать и ждать битый час оформление, – фыркает девушка и тянет руку к приборной панели. – Я замёрзла, – злобным голосом поясняет она.

— Сзади джинсовка моя. Накинь, – отодвигаю её пальцы и регулирую температуру сам.

— Обойдусь, – обиженно цедит сквозь зубы и отворачивается к окну, обнимая себя за плечи.

Прикусываю язык и сжимаю челюсть, чтобы хоть как-то себя приструнить. Весь день срываюсь на Миле, хотя злюсь сам на себя. Стоило девушке очнуться и открыть глаза, как стало понятно, что они заплаканы.

Я мудак. Реальная сволочь.

Всё утро ходил за ней тенью и от бессилия рявкал по любому поводу. Сам же просил о спокойствии, а от сожаления, что стал причиной слёз, не могу сдержать накал эмоций, что рвёт изнутри.

Ну не умею я извиняться. Не умею и не понимаю женщин.

Приказать – могу.

Сказать, чего хочу от них – могу, а сообразить, что хотят от меня – никак.

И это жутко злит.

Понятия не имею, как добиться её расположения.

Она, конечно, изложила всё по пунктам…

Ей нужны серьёзные отношения, переходящие в брак.

И вот тут я туплю и вообще не въезжаю в женскую логику.

О какой женитьбе идёт речь, если ты даже переспать со мной не можешь?

Хмурюсь, когда слышу внезапно включённое радио:

«…вслед за аномальной жарой синоптики предупреждают о надвигающемся…» — выключаю, чтобы ни на что не отвлекаться.

— Эй, я не дослушала, – раздаётся негодующий голос Милы. — Что там надвигается?

— Пенсионная реформа. Тебе ещё долго, – насмехаюсь над её тоном, но тут же замолкаю, когда девушка гавкает на всю машину:

— Поворачивай обратно!! Это же невозможно!!

— Спокойно. Я просто пошутил, – кошусь на злыдню и на всякий случай включаю радио обратно.

«…а сейчас реклама! Оставайтесь на нашей волне, и вы услышите новый хит этого лета…»

На этот раз не я оборвал раздражающий звук. Судя по громкому вздоху возле себя, Вольская тоже на пределе.

— Дорога оставляет желать лучшего… — уже более миролюбиво замечаю я, когда от ватной тишины в салоне сводит затылок.

— Просёлочная… — одним словом поддерживает Мила.

— Если уж такой знаменитый храм, могли бы и сделать… — занудно развиваю мысль.

— Хорошо, что не зимой едем, а то забуксовали бы…

— Если хочешь, остановимся, и я тебя сфоткаю в поле, – вдруг осеняет меня.

– Давай лучше я тебя! – начинает хохотать девушка.

— Совместное селфи? – улыбаюсь я, предвкушая сделать наше первое общее фото.

— А давай! – соглашается Мила, включая на своём айфоне камеру. – Распечатаю, повешу на стену и буду вздыхать по ночам, вспоминая те редкие моменты, когда ты бываешь нормальным человеком.