Утверждают, что Декларация Бальфура 1917 года и, как следствие, основание государства Израиль (хотя открыто в документе об этом не говорится) стали подарком Вейцману в качестве признания его достижений в это непростое военное время. Наверное, изящнее всего это утверждение изобразил Джордж Бернард Шоу в своей пьесе «Артур и Ацетон»[188]. Артур Бальфур был министром иностранных дел Великобритании в последние годы войны, и Ллойд Джордж также рассказывает похожую историю в своих «Военных мемуарах», изданных в 1933 году[189], а вот сам Вейцман отрицает подобный поворот событий в изданной в 1949 году автобиографии «В поисках пути»[190]. Более того, очевидно, что Вейцман познакомился с Бальфуром задолго до войны, когда он переехал из Швейцарии и занял ставку в Манчестерском университете, а Бальфур служил местным членом парламента. Он уже тогда был ярым сторонником сионистского движения и всю свою жизнь работал ради его целей; венец его достижений – пост президента Израиля, который он занял в 1948 году, став первым на этом посту.

Сегодня масштабное производство ацетона достигается главным образом благодаря реакции между двумя продуктами нефтеперерабатывающей промышленности – пропиленом (пропеном) и бензолом, – а также кислородом воздуха. Во время Первой мировой войны этот огромный сектор промышленности, основанный на добыче нефти и природного газа, находился в зачаточном состоянии, так что стоит задуматься о том, что индустрия биотехнологий, которую мы сегодня считаем столь многообещающей, добилась своей первой победы почти 100 лет назад. (Если не принимать во внимание производство консервантов, таких как этанол и различные кислоты, при помощи традиционной ферментации – первоосновы этой технологии, об истории которой рассказывается в главе 16.)

Через какое-то время нефть закончится, так что, возможно, не так уж и плохо будет сдуть пыль со старых методов Вейцмана, тем более что производимый с их помощью в больших количествах бутанол теперь стал важным и ценным для химической промышленности продуктом.

Несчастливый корабль Артура Коундена HMS Shark находился под верховным командованием контр-адмирала Дэвида Битти, который видел, как через 20 минут после начала боя затонули два его линейных крейсера. Он резко заметил: «Кажется, с нашими чертовыми кораблями сегодня что-то не так». Некоторые утверждают, что корень проблемы был в кордите, поскольку его штабеля вызвали дальнейшие губительные взрывы после немецких ударов, которые корабли при обычных условиях должны были выдержать. Недавно морские археологи обследовали обломки одного из кораблей Битти, HMS Queen Mary («Королева Мэри»)[191], но все же трудно будет когда-либо прийти к определенному заключению по этому вопросу.

Рисунок 33. Профессор Хаим Вейцман (передний план): химик, пионер биотехнологий и политик-сионист с друзьями в верхах. © Институт Вайцмана.

Похоже, что на некоторых кораблях нарушались строгие правила обращения с шелковыми мешками, в которых хранился кордит, или что эти правила мешали орудиям стрелять с запрашиваемой скоростью. Что касается роли ацетона, то нам известно, что в оружейных запасах на HMS Queen Mary находилась как более старая версия кордита – cordite Mk.I, так и улучшенный cordite M.D., в котором было гораздо меньше нитроглицерина[192]. Неясно, было ли причиной то, что первая версия считалась безопасной, или то, что из-за нехватки ацетона было слишком дорого заменять его на версию M.D. Как бы то ни было, кажется, главной проблемой версии Mk.I был не повышенный риск взрыва, а скорее эрозия орудийных стволов.

Корабль HMS Shark не имел непосредственных проблем с кордитом, а затонул, «сражаясь до последнего», как сказано в Британской энциклопедии 1960 года издания. Его капитан Лофтус Джонс был посмертно награжден крестом Виктории. Шестерых выживших подобрал датский корабль, приставший к берегу в Халле, но самый юный (с большой вероятностью) член команды нигде не упомянут[193]. В этом году 31 мая я снова сел в трамвай до кладбища Квиберг и положил цветы на могилу моей бабушки и на могилу бедного Артура Коундена.

И наконец, я хотел бы подхватить нить повествования из прошлой главы и спросить: так что же производит разрушительную силу взрыва? Ответ заключается в уравнении состояния идеального газа, с которым мы встречались в главе 3, и в реакции разложения – к примеру, нитроглицерина. Химики записали бы ее в виде вот такого уравнения, в котором (ж) обозначает жидкость, а (г) – газ:

4C3H5(NO3)3 (ж) → 6N2 (г)+10H2O (г)+12CO2 (г)+O2 (г).

Четыре молекулы жидкого нитроглицерина образуют 29 небольших молекул четырех видов газа. Объем этих молекул в газообразном состоянии можно рассчитать, применив уравнение состояния идеального газа, по формуле:

Вода тоже будет находиться в газообразном состоянии, поскольку во время реакции выделяется большое количество тепла – такая реакция называется экзотермической. (Имея некоторые дополнительные данные и воспользовавшись приведенной выше формулой, мы даже смогли бы точно подсчитать, сколько выделится тепла.) Если мы возьмем чайную ложку (5 мл) жидкого нитроглицерина, мы сможем подсчитать, сколько выделится молекул газа (n), так как при этом нам заранее известны давление (Р) и температура (Т)[194]. Оказывается, эти 5 мл за доли секунды создадут более 8 литров горячего газа – это колоссальное увеличение в объеме, которое в буквальном смысле разнесет на кусочки все, что встретит на своем пути.